Постоянный представитель Российской Федерации при Совете Европы в Страсбурге Иван Дмитриевич Солтановский в интервью РАПСИ подводит итоги уходящего 2018 года, рассуждая о российской повестке, уровне доверия в работе с европейскими партнерами и оценивая перспективы дальнейшего сотрудничества в контексте нарастающего кризиса в ПАСЕ.

— Близится окончание года, работа Совета Европы была насыщена различными событиями. Как Вы оцениваете уходящий год с точки зрения российской повестки?

— Сложный вопрос, но очень актуальный. Тематика Совета Европы вышла на одно из первых мест в нашей внешнеполитической повестке на европейском континенте. К сожалению, причиной этого стал усугубляющийся кризис в самом Совете Европы. По известным причинам кризис возник и продолжается в ПАСЕ [Парламентской Ассамблее Совета Европы — прим. ред.], и словно в сообщающемся сосуде он начал переливаться в другие органы Совета Европы. Пусть в меньшей степени, но он затронул и их.

Совет Европы // РАПСИ

Начиная с 2014 года, наши парламентарии дискриминируются в Парламентской Ассамблее, ущемляются их уставные права, и с этой точки зрения для нас является абсолютно принципиальным восстановление равноправного участия в его работе депутатов нашего Федерального Собрания.

Осенью этого года вышло юридическое заключение секретариата Совета Европы, в котором четко разделены принадлежащие ПАСЕ процедурные права и политическая составляющая, которую Ассамблея односторонне искажает применительно к России в угоду спекулятивно-конъюнктурным соображениям.
В связи с этим мы сейчас активно добиваемся того, чтобы данное юридическое заключение легло в основу комплексного урегулирования вопроса восстановления прав наших парламентариев. Работа идет трудно, нам сильно оппонируют, но большинство делегаций, по крайней мере, в Комитете министров — это ощущается — не хотят ухода России из Совета Европы.

По другим направлениям у нас развивается очень неплохое взаимодействие, в том числе в межправительственной сфере в рамках Комитета министров по ключевым вопросам, которые касаются всех европейцев: по правовому блоку, по борьбе с терроризмом, распространением наркотиков, по противодействию коррупции, а также в спорте, культуре и, наконец, в сегменте новых задач — таких, как биоэтика, защита персональных данных.

Большим достижением мы считаем согласование единой позиции и выход на подписание модернизированной Конвенции по защите персональных данных. Мы договорились на площадке Совета Европы с Евросоюзом. Мало кто верил в возможность решения, но мы отстояли свою позицию. Это важно для нас, для внутренней повестки России — и в плане модернизации, и в плане защиты граждан, их персональных данных, и, конечно, в плане взаимодействия с Европейским Союзом.

Иван Солтановский // Постоянное представительство РФ при Совете Европы

В целом, картина, я бы сказал, смешанная, но я неизменно подчеркиваю, что Совет Европы — это серьезнейшая диалоговая площадка с участием европейцев и важная составляющая часть нашей работы по созданию единого европейского правового и гуманитарного пространства.

Несмотря на то, что Совет Европы во многом политизирован, а ПАСЕ в принципе занимает неадекватную позицию, о чем свидетельствует каждая ее сессия, мы имеем довольно много позитивных моментов, которые для нас важны. Совет Европы не остался в стороне от турбулентности в международных делах. Естественно, общую ситуацию осложняет так называемый украинский вопрос, и политическая ангажированность наших западноевропейских партнеров приводит к публичному непротивлению политике Киева.

К сожалению, это весьма ощущается. Но, повторюсь, большинство стран заинтересованы в том, чтобы Россия осталась в Совете Европы. Это дает нам силы, и мы работаем ради того, чтобы Совет Европы вернулся к своим изначально провозглашенным целям, которые задекларированы в его Уставе и главная из которых — сближение европейских наций на основе общих стандартов и права.

— Вы упомянули о ПАСЕ. Не могу не спросить в этой связи: на Ваш взгляд, насколько высока вероятность восстановления полномочий российской делегации в 2019 году?

— Крайне сложный вопрос. Этот орган, к сожалению, во многом привык к комфортному состоянию и к безответственным решениям. Дело в том, что представители отдельных стран просто опасаются собственных парламентариев, учитывая внутриполитические сложности в каждой из них. Это очень чувствуется: не дай бог задеть депутатов. Конечно, политические системы разные, политическая культура разная, но депутаты в любом случае должны нести ответственность за свои слова и действия.

Кроме того, не будем забывать, что изначально орган назывался Консультативной Ассамблеей. Позднее он был переименован, и это обстоятельство, очевидно, вскружило голову многим депутатам. Они, по сути, перестали ощущать себя в статусе консультантов, узурпировав многие права, в том числе право лишать делегацию той или иной страны голоса, не признавать ее уставные полномочия. Исходя из юридического заключения, о котором я рассказал выше, такие действия ПАСЕ вызывают серьезные вопросы с точки зрения их соответствия Уставу Совета Европы. Сейчас же этот вопрос сильно политизирован.

Конечно, ПАСЕ не желает идти на попятную, признавать, что была совершена ошибка, и, так сказать, терять лицо. Естественно, возник институциональный кризис в Совете Европы, кризис компетенций КМСЕ [Комитета министров Совета Европы — прим. ред.] и ПАСЕ. Но не Россия спровоцировала этот кризис. Мы ставили вопрос о восстановлении уставных прав, и если сегодня это российский вопрос, то завтра он может коснуться кого угодно. С Россией или без, этот кризис останется. Значит, необходимо решать проблему. Коллеги это понимают, но пока явно ощущается дефицит политической воли, который не дает выйти на какое-то решение. С другой стороны, мы крайне ограничены во времени. По понятным причинам мы приняли решение приостановить уплату взносов в бюджет Совета Европы, и Россию теперь обвиняют в финансовом шантаже. Впрочем, не все: некоторые понимают причины нашего вынужденного шага.
В конце июня 2019 года заканчивается двухлетний срок, по истечении которого теоретически может быть поднят вопрос о применении к России девятой статьи Устава — по уплате финансовых взносов. Но мы надеемся на нормализацию ситуации и, более того, активно над этим работаем.

— Россия способствует развитию конвенционального права за счет, в том числе, участия в европейских договорах. В 2018 году было подписано несколько конвенций. Что ожидается в этом плане в 2019 году?

— Мы считаем целесообразным продвижение вперед в вопросе ратификации Конвенции по договорным матчам. Этот вопрос курирует Министерство спорта. Были высказаны определенные замечания и предложения со стороны разных ведомств. Не берусь загадывать, но, насколько нам известно, коллеги из Минспорта хотели бы внести этот вопрос в повестку Госдумы на следующий год.

— Говоря о нарушении прав, никуда не уйти от столь большой темы, как Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ). Как в целом сейчас можно охарактеризовать состояние взаимоотношений с Судом, особенно учитывая довольно насыщенный график его работы, планируемый в следующем году?

— С руководством суда и у нас, и по линии наших судебных инстанций диалог выстроен. Примером этого может служить недавний визит председателя Верховного Суда Российской Федерации Вячеслава Михайловича Лебедева в Страсбург.

Вячеслав Лебедев и Гвидо Раймонди // ЕСПЧ

У коллег из ЕСПЧ большой интерес к деятельности и Верховного, и Конституционного судов России, к практике наших судебных органов, в частности, к тому, какое применение находят правовые позиции Страсбургского суда, как исполняются его постановления. По последнему пункту, как вам, думаю, хорошо известно, Россия исполняет порядка 95% постановлений ЕСПЧ. Это при том, что по количеству дел, находящихся на рассмотрении в Страсбургском суде, с учетом численности населения стран, Россия далеко не в «передовиках».

Таким образом, вся наша судебная система настроена на выполнение постановлений ЕСПЧ, и это, кстати, прописано в Конституции РФ.

Другое дело, когда Страсбургский суд выходит за пределы своей компетенции, занимается так называемым «судебным активизмом», отказываясь от принципа субсидиарности и принимая сугубо политизированные постановления. В таком случае, естественно, встает вопрос о защите национальных интересов. На этот счет у нас есть известное решение по полномочиям Конституционного суда, который создает барьер в случае искаженной трактовки Страсбургским судом своих полномочий. Конституционный Суд своим правом не злоупотребляет, но по некоторым вопросам Минюст России имеет возможность обратиться к нему насчет правомочности исполнения того или иного постановления ЕСПЧ.

Европейский суд по правам человека // РАПСИ

Кроме того, как известно, за исполнением постановлений ЕСПЧ следит Комитет министров Совета Европы. С нашей стороны в работе КМСЕ принимают участие квалифицированные юристы — команда, состоящая в том числе из специалистов Минюста, — и мы, я считаю, на должном уровне отстаиваем национальные интересы, буквально на пальцах разъясняя коллегам, насколько серьезно мы относимся к постановлениям Страсбургского суда.

Кстати, случаи необъективного отношения к другим странам мы также не оставляем без внимания и ставим вопрос о том, что Суд в любом случае должен оставаться беспристрастным. И это крайне важное направление в нашей работе.

К Страсбургскому суду отношение у нас уважительное, но, повторюсь, когда принимаются сугубо политизированные, оторванные от реальности решения, мы доводим свою точку зрения до коллег в самом суде и наших партнеров в Совете Европы.

— Как на сегодняшний день обстоят дела с выстраиванием диалога с европейскими институтами на личностно-профессиональном уровне?

— У нас нормальные отношения с коллегами, за исключением представителей страны, которая считает нас агрессором. Кроме того, в Совете Европы есть одна страна, с которой у нас нет дипломатических отношений [Грузия — прим. ред.].

Тем не менее, будучи дипломатами, мы учитываем необходимость поддержания отношений с вменяемыми коллегами в любых обстоятельствах, при любой погоде. В штормовую погоду тем более важны такие отношения, и они зачастую даже помогают выходить на правильные решения. В этом и заключается ресурс дипломатии, нашего экспертного потенциала, который помогает в определенной степени сглаживать остроту не в ущерб национальным интересам.

— В продолжение темы, насколько сейчас удается выстраивать диалог с европейскими коллегами посредством не политических деклараций, а нормального человеческого общения? Чтобы эффективнее и понятнее доносить до них российскую позицию с учетом национальных приоритетов и ценностей. Что, на Ваш взгляд, необходимо для достижения лучшего взаимопонимания с европейскими партнерами — как по вопросам жалоб в ЕСПЧ, так и в более глобальном смысле?

— В основном мы взаимодействуем по этой линии с Комитетом министров. И наша позиция довольно четко разъясняется. Другое дело, когда у коллег изначально выстроена своя категориальная сетка и когда они с самого начала не приемлют каких-либо аргументов со стороны России. Но с такими безнадежными, клиническими случаями мы, к счастью, пока имеем дело не так часто. И мы стараемся переводить наши национальные интересы на язык в том числе юридический и человеческий, который важен в контакте с экспертами.

В плане перспектив на будущее надеемся на более активное участие представителей нашего юридического сообщества в обсуждении острых правовых проблем на Страсбургской площадке. Это очень важно в подтверждение того, что Россия не разворачивается спиной к нормам права, в том числе к проблематике прав человека — как нас пытаются в этом все время обвинить, — но, напротив, привносит свой уникальный опыт в развитие общеевропейских стандартов, которые не должны сводиться исключительно к стандартам Евросоюза. И здесь особый смысл приобретает вопрос присоединения ЕС к Европейской конвенции по правам человека, который пока остается неурегулированным.

— В мае 2019 года будет отмечаться 70-летие Совета Европы. Россию ждут на празднике?

— Россия в любом случае будет отмечать это событие. Как можно отмечать 70-летие Совета Европы без государства, которое внесло неоценимый вклад в развитие этого самого Совета? Это же не пир на чужом празднике. Это дата, которая должна нас в принципе объединять, несмотря на все разногласия. Свою позицию мы всегда донесем, в том числе и на этом торжестве. Будем ли мы в этот день пить шампанское? Не знаю. Если мы сумеем к этому времени наметить пути урегулирования острейшего кризиса в ПАСЕ, наверное, можно будет и пригубить.

Беседовал Владимир Ядута