Виталий Аширов
В СМИ появилась информация, что подготовка законопроекта о персонификации ответственности пользователей Рунета перешла в финальную стадию. Его авторы считают, что сегодня вопрос относительно прав, обязанностей и ответственности Интернет-пользователей нормативно не достаточно осмыслен. Предположительно законопроект должен охватить все сферы отрасли: вопросы ответственности пользователей, операторов связи, защиту авторских и смежных прав, персональных данных, электронную коммерцию и т. п.
На мой взгляд, эти попытки заведомо обречены на неудачу, поскольку не принимают во внимание постчеловеческую природу Интернет-пользоватей.
1. Постановка проблемы
Киберпространство заведомо криминализировано.
В ближайшем будущем может возникнуть абсурдная ситуация, когда любое действие, производимое пользователем в глобальной сети Интернет, станет в большей или меньшей степени административно или уголовно наказуемым деянием.
В соответствии с договором, провайдер всего лишь предоставляет услуги связи, при этом он не имеет отношения к контенту сети и не обязан регламентировать действия пользователя. Правда, следует отметить, что в договоре существует маленькая оговорка: пользователь обязуется не совершать противоправные поступки в сети, такие как хакерские атаки с помощью специального программного обеспечения, рассылку спама и прочие действия, подпадающие под статьи Уголовного кодекса РФ (в частности, ст. 272, 273, 274).
Однако, специфика пространства виртуального мира приводит к тому, что соответствующие статьи работают вхолостую, поскольку не обладают достаточной юридической силой, способной воспрепятствовать совершению правонарушений.
Понять все сложности современного урегулирования противоправных действий в Интернете поможет углубленное представление о том, что есть такое киберпространство и в чем заключается функция человека в нем.
2. Понятие киберпространства
Возникновение термина “киберпространство” связывают с идеями американского романиста Уильяма Гибсона. В одном из своих интервью он рассказал историю появления этого термина:
"Все компьютеры, которые я видел в те времена, были размером со стену сарая. И вот в один день, я проходил мимо автобусной остановки и увидел плакат фирмы Apple. На плакате была изображена рука бизнесмена с аккуратно застегнутой манжетой рукава, держащая в натуральную величину компьютер, который был не намного больше, чем сегодня ноутбук. Каждый будет иметь такую вещь, подумал я, и все захотят жить в них. И каким-то образом я догадался, что воображаемая реальность позади экранов компьютеров будет одной вселенной".
В данном случае, ключевым словом для нас будет "вселенная". Действительно, виртуальность если отчасти и пересекается с офлайновой реальностью, то ни в коем случае с ней не совпадает. Вспомним манифест основателя и вице-председателя фонда электронных рубежей (Electronic Frontier Foundation) Джона Перри Барлоу, посвященный свободе информации:
"Правительства… киберпространство лежит вне ваших границ…Киберпространство состоит из взаимодействий и отношений, мыслит и выстраивает себя подобно стоячей волне в сплетении наших коммуникаций. Наш мир одновременно везде и нигде, но не там, где живут наши тела. Мы творим мир, в который могут войти все без привилегий и дискриминации, независимо от цвета кожи, экономической или военной мощи и места рождения. Мы творим мир, где кто угодно и где угодно может высказывать свои мнения, какими бы экстравагантными они ни были, не испытывая страха, что его или ее принудят к молчанию или согласию с мнением большинства".
Манифест был написан в 1996 году, когда популярные Интернет-технологии только начали серьезно развиваться. Но уже тогда в нем прозвучало: "Интернет одновременно везде и нигде, но не там, где живут наши тела". К такому представлению о виртуальности вполне применима метафора известного французского философа Жиля Делеза: ризома как разветвленная система пересекающихся коммуникационных связей, противостоящая линейным структурам классического западного мышления. Любой закон по своей природе должен являться эталоном социальной линейности. Однако в электронном мире, где, по сути, отсутствуют люди и действуют лишь ризоматические сгустки энергии, его однозначность перестает функционировать.
Сетевую реальность также можно вообразить в качестве чистого сознания, со всеми элементами фрейдовской триады: я, сверх-я, оно. Причем под "я" имеются в виду изначальные интенции (намерения), под "сверх-я" – интерактивная (диалогическая) структура киберпространства, под "оно" – психологическая зависимость.
3. Интернет-зависимость и концептуальные персонажи
На этом моменте следует остановиться подробнее. Каким образом люди могут отсутствовать? Ведь формально они присутствуют перед экранами мониторов и активно участвуют в создании киберпространства.
Оказывается, основное поле виртуальной коммуникации создают люди с синдромом Интернет-зависимости. По официальным данным, таких людей не более 10%. Однако, есть все основания предполагать, что их значительно больше, ведь проблема психологической зависимости до сих пор мало исследована и нет неоспоримых критериев ее определения, особенно в отношении Интернет-пользователей.
Осмысленность действий в Интернете у таких людей притупляется. Они могут закачивать совершенно им ненужные файлы, кликать на первые попавшиеся страницы, не с целью вынести из них информацию, а лишь для того чтобы получить спецэффект открытия страницы из ниоткуда и, возможно, насладиться звуком щелчка мышки.
Различные социальные сети и имиджборды, ставшие столь модными нынче, производят, если воспользоваться другой метафорой Жиля Делеза, "концептуальных персонажей" – настоящих жителей виртуального мира, связанных со своими физическими носителями лишь именами.
Перечислим основные кардинальные отличия этих персонажей от человека. Они способны дробиться, путем создания клонов и фальшивых аккаунтов; исчезать благодаря распространенности феномена анонимности в сети; и даже убить физического носителя, когда резкое падение популярности становится поводом для суицида.
О постчеловеческом состоянии концептуального персонажа свидетельствует ряд факторов, в том числе и уничижительное понятие т.н. "троллинга". Ведь троллинг это ни что иное, как самый обыкновенный юмор, яростно репрессируемый коллективным бессознательным виртуальности. А смех, вспомним слова Аристотеля, это то, что отличает человека от животного.
Однако, концептуальный персонаж ближе всего стоит не к животному, а к машине, потому что представляет собой неорганическое существо с телом в форме "текста" и "сознанием", порожденным интерактивностью собственной природы.
Любопытно, что виртуальные личности изначально являются продуктами Интернет-аддикции - навязчивой потребности в определенной деятельности. Ведь пустота, пресыщенность и сама гипертекстуальная среда, как место бесконечно изменяющихся значений, сподвигают тело на неосознанное творчество.
4. Классификация сетевых правонарушений
По мнению политолога Ю.М. Батурина, нарушения закона в сфере информационных технологий поддаются трехчленной классификации в зависимости от методов, использованных злоумышленником:
а) методы психологической манипуляции,
б) методы несанкционированного доступа,
в) методы перехвата информации.
Первый метод наиболее широко распространен и включает в себя различные мошеннические схемы обогащения, в том числе:
- Интернет-банкинг,
- фальшивые аукционы,
- фальшивые трекеры,
- бизнес-письма,
- подписки.
Что касается остальных методов, то зачастую способы психологического давления на жертву используются злоумышленником наряду с разработкой специального программного кода, позволяющего получить несанкционированный доступ к закрытым базам данных или компьютеру жертвы с целью завладения персональной информацией, номерами банковских карт, либо компрометирующими сведениями. Жертвой может быть как физическое, так и юридическое лицо.
Если обратиться к проблеме интеллектуального права, то следует иметь в виду, что в киберпространстве нет застывших, равных себе величин. Информация, попадающая туда, претерпевает множественные мутации, обезличивается, становится предметом расчленения на составные части. Проще сделать так, чтобы она вообще туда не попадала, нежели пытаться регулировать ее пребывание внутри сети. То же самое относится к современному беспокойству по поводу вреда Интернета для детского морального облика.
5. Попытки правового регулирования
Среди множества недееспособных нормативных актов есть закон "Об участии в международном информационном обмене", обязующий пользователя получить лицензию, если он имеет намерение пересылать через границу тексты определенного типа.
Слишком узкая сфера применения подобных юридических норм ведет за собой дальнейшее их дробление, в результате возникает эффект дурной бесконечности, абсурдной бюрократизации человеческого сознания как такового.
Ярким примером бюрократического абсурда является постановление Правительства РФ от 26 октября 2012 года № 1101 "О единой автоматизированной информационной системе "Единый реестр доменных имён, указателей страниц сайтов в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет" и сетевых адресов, позволяющих идентифицировать сайты в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет", содержащие информацию, распространение которой в Российской Федерации запрещено"
Данный реестр блокирует IP-адреса, при этом совершенно не учитывается, что на одном IP-адресе может быть несколько разных сайтов, что все заблокированные сайты прекрасно открываются через прокси, что из-за одного “вредного” документа можно снести миллион полезных... Оправдывает ли цель средства?
