Александр Баринов, специальный корреспондент РАПСИ
Законопроект о внесении изменений в Уголовный (УК) и Уголовно-процессуальный (УПК) кодексы РФ, разработанный по инициативе президента Дмитрия Медведева и поступивший 7 марта в Госдуму, уже сейчас уместно называть одной из самых масштабных попыток реформировать отечественную уголовно-правовую систему, предпринятую за последнее время.
По количеству и характеру предлагаемых новшеств - частичный отказ от "услуг" понятых, введение упрощенного порядка дознания и расширение полномочий всех участников уголовного процесса еще до возбуждения уголовного дела - он выходит далеко за рамки обычной "точечной" корректировки действующих норм, и вполне может быть расценен как самостоятельная реформа. Внесенный в нижнюю палату документ уже вызвал неоднозначные оценки юристов в погонах и без оных. Но это и не удивительно.
Ожидается, что в 20-х числах марта законопроект будет рассмотрен советом нижней палаты парламента.
Пожелания трудящихся
Показательный, но очевидный факт: больше всего критических отзывов сегодня звучит как раз со стороны тех, кому придется руководствоваться и пользоваться поправками – сотрудников правоохранительных структур и адвокатов.
После предварительного изучения объемного законопроекта многие из опрошенных РАПСИ экспертов решили, что, несмотря на революционную внешнюю форму, его положения, на самом деле, не содержат каких-то особо принципиальных новелл, претендующих на реальное изменение сложившихся порядков и методов работы. По мнению некоторых оперативников и следователей, речь может идти лишь о некотором упрощении и облегчении ряда бюрократических процедур.
Адвокаты и правозащитники, в свою очередь, отметили ряд позитивных моментов. Правда, с оговоркой: положительный эффект появится лишь в том случае, если применять эти нормы будут добросовестные правоохранители. Ну а раз с таковыми наблюдается определенный дефицит, независимые юристы высказали опасения, что нововведения еще больше запутают "правила игры", и без того страдающие от внутренних юридических противоречий. И, главное, от весьма вольной трактовки. Все это в итоге может послужить причиной для новой волны злоупотреблений со стороны силовых структур, и так все чаще упрекаемых во вседозволенности.
К слову, подлинными инициаторами поправок уместно называть не главу государства с его могучим юридическим аппаратом, а руководство МВД РФ. Все перечисленные в документе предложения были озвучены полицейским начальством на состоявшейся 22 октября 2011 года встрече с президентом. По сведениям РАПСИ, на протяжении нескольких месяцев до этого в разных подразделениях МВД РФ проводились опросы руководителей среднего звена, что бы они хотели улучшить или изменить в своей повседневной работе. Полученные ответы, после обработки, систематизации и определенного смягчения формулировок, и были предложены на суд президента.
"Це понятые, це подставные"
Авторы законопроекта предлагают серьезно пересмотреть сразу три группы норм уголовного права: участие в уголовном процессе понятых; порядок проведения доследственной проверки и процедуру дознания.
С учетом истории и традиций, самым "революционным", безусловно, может считаться предложение серьезно ограничить роль понятых в уголовном процессе. Этот институт сложился в России еще несколько веков назад, и с советских времен дошел до наших дней почти в неизменном виде, оставаясь неотъемлемой частью отечественной уголовно-правовой системы.
Согласно статье 60 УПК РФ, понятой – "не заинтересованное лицо", привлекаемое для удостоверения тех или иных обстоятельств, фактов, действий или результатов следственных мероприятий. Сейчас понятые в обязательном порядке должны присутствовать при проведении большинства процессуальных действий – обыске, осмотре, следственном эксперименте, опознании, эксгумации, наложении ареста на имущество, при проверке показаний на месте, прослушивании записей телефонных переговоров и т.д.
О несовершенстве и бесполезности практики обязательного привлечения понятых к расследованию уголовных дел юристы заговорили еще в начале 90-х годов прошлого века. Причем недовольство высказывали как сотрудники правоохранительных органов, так и соперничающая с ними сторона – адвокаты и правозащитники.
Для оперативников и следователей поиск понятых при проведении задержаний, обысков и прочих действий давно стал настоящей головной болью. Даже днем в крупных городах сложно найти человека, который согласился бы потратить несколько часов личного времени, праздно наблюдая за обыском в квартире или осмотром, к примеру, трупа, с перспективой последующего вызова на допрос к следователю (и не факт, что однократного). В качестве бонуса добавим поход в суд для дачи свидетельских показаний. Причем, по словам многих оперативных сотрудников, обыск или другое мероприятие в публичном месте даже за городом, вне населенных пунктов, в плане привлечения понятых - еще не самое страшное. Им все же обычно удается кого-то разыскать и уговорить исполнить "гражданский долг".
Куда сложнее найти постороннего человека для присутствия, например, при прослушивании аудиозаписей телефонных переговоров подозреваемых. Проводятся такие действия, как правило, в зданиях самих силовых ведомств, попасть в которые можно только по пропускам.
То есть человека надо банально "заманить" к себе в гости. А потом несчастному понятому предстоит унылое прослушивание пленок (и их сверка с текстом расшифровки), длительность которых может составлять десятки часов. Поэтому привлечение понятых зачастую превращается в фикцию. Ведь очевидно, что никто не станет из любви к искусству прослушивать фонограммы многие часы без перерыва на обед или сон, и уж тем более не станет по своей воле ходить в полицию как на работу, чтобы довести данное процессуальное действие до конца. Но деваться оперативникам и следователям некуда: без подписи понятых имеющиеся доказательства будут считаться незаконными, и потому правоохранителям приходится постоянно выкручиваться.
По мнению же многих адвокатов и правозащитников, понятые давно стали инструментом для фальсификации доказательств по уголовным делам в руках коррумпированных или просто недобросовестных сотрудников силовых структур. Поскольку сознательные граждане сами не жаждут идти в понятые, правоохранители не первый десяток лет практикуют использование "карманных", или, как их еще называют сами оперативники, "железных" понятых. Такие удостоверяют в протоколах и своих показаниях не увиденное на самом деле, а то, что нужно привлекшим их оперативникам или следователям. Находят их правоохранители среди лиц так или иначе зависимых – тех, кому когда-то была оказана услуга, или же среди знакомых мелких и средней руки бизнесменов. В свое время даже ходили слухи, что в некоторых подразделениях милицейские оперативники завели себе "штатных" понятых, которым выплачивали гонорары или даже целые зарплаты за готовность в любое время дня и ночи ездить на задержания и аресты, являться к следователям и в суды, и подтверждать "то, что нужно".
В качестве "железных" понятых, по многолетним наблюдениям, правоохранители с успехом используют и представителей "групп риска", оказавшихся под рукой. Как правило, это завсегдатаи милицейских "обезьянников" - алкоголики, наркоманы, проститутки и хулиганы, задержанные за административные правонарушения. Такие категории граждан за мелкую поблажку готовы подписать что угодно, не вникая в содержание документа. Наличие понятых подобных категорий – реальная проблема для добросовестных правоохранителей. Ведь потом, когда их захочет допросить следователь или суд, маргиналов трудно разыскать. Да и удостоверить они, как правило, ничего не в состоянии.
Одновременно с этим роль понятых в российском уголовном процессе формально остается значительной и по сей день. В особенности, когда речь идет о расследовании элементарных преступлений, которые составляют львиную долю всех рассматриваемых судами. В первую очередь это дела о хранении наркотиков и оружия, которые при обыске или досмотре находят у кого-то в кармане, квартире или автомобиле. В подавляющем большинстве случаев именно показания понятых являются единственным доказательством вины подсудимого. А понятые, таким образом, становятся фактически свидетелями обвинения. Именно благодаря этому, как уверены защитники, в последние годы получила широкое распространение практика фальсификации уголовных дел при помощи подброса тех же наркотиков, оружия, а также печатей и документов подставных фирм для расправы с неугодными, выполнения "заказов" конкурирующих бизнесменов. Или же просто улучшения статистики.
При этом случаи, когда стражи порядка попадаются на таком неприглядном занятии с поличным, крайне редки, поэтому-то, наверное, и становятся причинами громких скандалов. Достаточно вспомнить нашумевшее дело "оборотней в погонах" - ответственных сотрудников МУРа и МЧС, разоблаченных летом 2003 года. Но косвенных свидетельств тому, что практика "подбрасывания" незаконных предметов успешно применяется правоохранителями (в том числе из благородных соображений о том, что "вор должен сидеть в тюрьме"), хватает. Достаточно вспомнить, что подавляющее большинство "воров в законе" чаще всего попадает в тюрьму не за, собственно, "мафиозные" дела, а за пару грамм героина или несколько патронов в кармане, очень удачно найденных оперативниками у них в карманах.
Привычка - вторая натура
Наверное, еще и поэтому в ходе встречи с руководством МВД РФ 22 октября прошлого года президент Медведев согласился, что институт понятых – "рудимент прошлого", который вполне могут заменить технические средства фиксации доказательств.
Согласно внесенному в Госдуму законопроекту, в обязательном порядке привлекать понятых предлагается лишь в трех случаях – при проведении обыска, личного досмотра и предъявлении на опознание лиц и предметов. При проведении всех прочих следственных действий вопрос, вызывать "живых" понятых или нет, должен решать непосредственно следователь. Причем, с оговоркой, что если понятые не привлекаются, должны использоваться технические средства фиксации доказательств. В некоторых случаях придется привлекать и независимых специалистов.
Попутно, чтобы снизить риск фальсификации доказательств с помощью техники, законопроект предлагает ужесточить наказание за этот вид преступлений. Для этого санкцию по части 2 статьи 303 УК РФ ("Фальсификация доказательств по уголовному делу лицом, производящим дознание, следователем, прокурором или защитником") предлагается увеличить с нынешних 3 лет лишения свободы до 5 лет.
Как полагают опрошенные РАПСИ сотрудники правоохранительных структур и адвокаты, если предложенная в законопроекте норма будет принята, она не скажется принципиально на существующем положении дел. Использование технических средств, в том числе видеокамер, пока для оперативников и следователей никак не регламентировано. Никто не знает, как именно надо снимать тот или иной предмет, действие или помещение – каким ракурсом, с одной или нескольких точек, с потерей "объекта" на время из объектива или нет - так, чтобы ни у кого не возникло сомнения в достоверности запечатленного процесса или предмета. Вероятнее всего, оперативники и следователи по-прежнему будут делать ставку на понятых в человеческом обличье: даже в тех случаях, когда от них можно отказаться. Просто потому, что это представляется более понятным, удобным и надежным. И – привычным.
Расследование будущих дел
Куда более значимыми эксперты назвали положения законопроекта, касающиеся порядка проверки сообщения о преступлении. В просторечье -- доследственной проверки. Предложенные изменения хотя и могут показаться непосвященным сугубо техническими и узкопрофильными, но как раз способны весьма существенно изменить сложившиеся за последние десятилетия принципы взаимоотношений между правоохранительными органами и всеми остальными.
До сих пор, согласно статье 144 УПК ("Порядок рассмотрения сообщения о преступлении"), проверка таких сообщений для правоохранительных органов была довольно формальным занятием. По закону, узнав о готовящемся или якобы уже совершенном преступлении, следователь или дознаватель должен либо возбудить в течение 3 суток уголовное дело (срок этот при необходимости может быть продлен, соответственно, до 10 и 30 суток), либо отказать в этом. Выяснение, нарушен закон или нет, на практике заключается в сборе информации. Согласно УПК, следователь "вправе требовать производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов" и привлекать для этого специалистов, а также давать "поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий".
Однако реальной юридической силы такая работа и ее результаты не имеют, поскольку даже эксперт, которому поручили произвести, например, исследование трупа, не несет ответственности за дачу ложного заключения. А человек, которого опросили в рамках доследственной проверки, формально не отвечает за правдивость своих слов (за исключением случаев, если имел место умышленный ложный донос).
Теперь же и правоохранительным органам, и гражданам, так или иначе задействованным только в доследственной проверке, предложено придать такие же права, полномочия и процессуальный статус, что имеются у фигурантов уголовных дел. Следователи и дознаватели будут иметь возможность не только требовать что-то от других, но и сами смогут получать объяснения, изымать предметы и документы, назначать судебные экспертизы и т.д. А у обычных людей при общении с правоохранителями появятся новые права и обязанности - как у свидетелей и подозреваемых, еще до того, как выяснится, являются они таковыми или нет. Таким образом, фактическое расследование даже еще не выявленного преступления будет начинаться до возбуждения уголовного дела или решения об отказе в этом.
Как подобные нововведения изменят реальную жизнь, пока затрудняется предположить даже большинство экспертов. По мнению авторов инициатив, отраженному в пояснительной записке к законопроекту, они позволят значительно сэкономить средства и силы. Ведь сейчас одни и те же исследования и доказательства фактически проводятся и проверяются дважды. Один раз - во время доследственной проверки, поверхностно и формально. Второй - уже в ходе расследования уголовного дела, но уже с соблюдением всех процессуальных требований.
Предложенные изменения в УПК РФ позволят данную двойственность ликвидировать.
Хорошо известное старое
Третье, заключительное, новшество, предусмотренное законопроектом – введение сокращенного порядка дознания - на самом деле, оказалось уже давно известной российским правоохранителям процедурой. Потому большинство специалистов признали данную законодательную новеллу, скорее, технической.
Этот вид предварительного расследования предполагается использовать при выяснении обстоятельств совершения преступлений небольшой и средней тяжести. Срок дознания по упрощенной процедуре должен будет составить 15 суток (сейчас – 2 месяца), и в исключительных случаях может быть продлен на 20 дней. При этом органам дознания будет дано право не проверять доказательства, которые не оспариваются подозреваемым, его защитой и потерпевшими. Следствие будет иметь возможность не назначать экспертизы, если нужные исследования были проведены на стадии доследственной проверки.
Применяться сокращенная форма дознания, согласно законопроекту, может только в том случае, если подозреваемый полностью признает вину, согласен с формулировкой обвинения и размером нанесенного им ущерба. Расследование уголовного дела в такой форме автоматически предполагает рассмотрение его в суде в особом порядке, и подсудимому может быть назначено наказание не более половины максимального срока или размера, предусмотренного соответствующей статьей УК РФ. Дознание дела по сокращенной форме может быть прервано и возвращено для расследования в обычном порядке на любой стадии, вплоть до момента удаления судьи в совещательную комнату, если соответствующее ходатайство поступит от подозреваемого, его защиты или потерпевших.
С незначительными вариациями, такой способ расследование уголовных дел небольшой тяжести практиковался и в советские, и уже в постсоветские времена. Известен он специалистам как «протокольная форма досудебной подготовки материалов», и в разное время то вводился, то отменялся.
Главное - исполнители
Значительная часть парламентариев уже выразила согласие с основными положениями президентского законопроекта. С большой долей вероятности можно предположить, что документ в скором времени будет принят Госдумой, причем без особых дискуссий.
При этом в юридическом сообществе он вызвал неоднозначную реакцию. Многие известные правоведы хоть и слышали, что такие идеи где-то "наверху" обсуждаются, но о внесении уже подготовленного законопроекта узнали с удивлением. Публичного обсуждения предложенных законопроектом конкретных норм, если не считать обмен мнениями полицейских начальников с президентом, пока не проводилось. Без сомнения, в скором времени прозвучат еще самые разные - и гневные, и хвалебные - филиппики относительно полицейско-президентской инициативы.
Впрочем, споры эти носят исключительно теоретический характер. Как показывает действительность, жизнь страны и простых людей определяют не столько сами законы, сколько то, как их трактуют и применяют исполнители. В данном случае - полицейские и работники прочих правоохранительных органов. А у них, по всеобщему признанию, со строгим исполнением законов есть серьезные проблемы. Ведь тех же понятых сами же правоохранители предложили признать ненужным и вредным "рудиментом" в силу того, что те якобы не исполняют возложенные законом функции, а только мешают работать.
Так что не факт, что через какое-то время правоохранители не начнут жаловаться и на несовершенство технических средств фиксации доказательств. Ведь проблема института понятых – не в том, что он становится орудием злоупотреблений в руках некоторых представителей правоохранительных органов, а в том, что эти самые органы вообще нередко злоупотребляют собственными полномочиями, причем подчас совершенно безнаказанно.
