Сергей Маврин, заместитель председателя Конституционного Суда РФ
В течение почти двух последних десятилетий у российских правоведов имелась бесспорная возможность говорить о том, что решения Конституционного Суда Российской Федерации (КС РФ) во многих случаях основываются на правовых позициях, сформулированных Европейским Судом по правам человека (ЕСПЧ). А решения последнего, в свою очередь, довольно часто содержат ссылки на правовые позиции КС РФ по делам, касающимся России. Тем самым констатировалось отсутствие противоречий между правовыми позициями этих двух судов.
Привилегированный заявитель
С принятием 7 октября 2010 года Европейским судом по правам человека решения по делу Маркина возникла новая правовая реальность, суть которой определяется возникшим противоречием между постановлением ЕСПЧ и определением Конституционного Суда РФ. И эта правовая реальность требует своего осмысления.
Вкратце напомню фактические обстоятельства данного дела. 30 сентября 2005 года в семье К.А.Маркина, проходившего военную службу по контракту, родился третий ребенок. В этот же день им был расторгнут брак с женой, и достигнуто соглашение о проживании детей с отцом.
11 октября 2005 года К.А.Маркин подал рапорт о предоставлении ему отпуска по уходу за ребенком до 3-х лет. Первоначально руководство воинской части в предоставлении именно такого отпуска отказало, но предоставило трехмесячный отпуск с выплатой денежного довольствия.
Позже, 24 октября 2006 года, К.А.Маркину все-таки был предоставлен и запрашиваемый им отпуск по уходу за ребенком до достижения возраста трех лет. Кроме того, 25 октября 2006 года он был обеспечен материальной помощью в размере 200 000 рублей по семейным обстоятельствам.
В дополнение к этому, после вступления в силу федерального закона "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части поддержки граждан, имеющих детей" с 1 января по 30 марта 2007 года (до достижения ребенком возраста 1,5 лет) К.А.Маркину, как лицу, осуществляющему уход за вторым ребенком и последующими детьми, выплачивалось ежемесячное пособие, исходя из фиксированного размера пособия в 3000 руб. Следует также заметить, что К.А. Маркин получил эти денежные суммы, несмотря на то, что до 1 января 2007 года размер данного пособия был значительно меньше.
В общей сумме К.А. Маркин получил в связи с необходимостью ухода за детьми 208953 руб. 23 коп., выплаченные без учета денежного довольствия сохраненного за ним на период дополнительного отпуска.
Таким образом, К.А.Маркин в действительности получил не только отпуск по уходу за ребенком до трех лет, но и денежное вспомоществование, превосходящее в 9 с лишним раз размер того пособия, которое причиталось бы к выплате в той же ситуации женщине-военнослужащей. Это объясняется предоставлением ему в связи с уходом за ребенком в возрасте до 3-х лет дополнительных материальных льгот в сравнении с женщинами-военнослужащими.
Вследствие этого К.А. Маркин с точки зрения денежного сопровождения своего отпуска по уходу за ребенком фактически оказался в привилегированном положении.
Причины отказа Конституционного суда
Несмотря на это, К.А.Маркин обратился с жалобами в КС РФ, в которых просил признать противоречащими статьям 19 (части 2 и 3), 38 (часть 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации ряд нормативных положений, содержащихся в Федеральном законе от 19 мая 1995 года № 81-ФЗ "О государственных пособиях гражданам, имеющих детей", Федеральном законе от 27 мая 1998 года № 76-ФЗ "О статусе военнослужащих", положении о порядке прохождения военной службы, утвержденного указом президента Российской Федерации от 16 сентября 1999 года № 1237 и Положении о назначении и выплате государственных пособий гражданам, имеющих детей утвержденного постановлением правительства Российской Федерации от 30 декабря 2006 года № 865.
КС РФ, изучив представленные материалы и рассмотрев дело К.А.Маркина в порядке конкретного нормоконтроля, не нашел оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению. Оспариваемые заявителем нормативные положения Суд не мог признать в данных фактических обстоятельствах нарушающими его конституционные права. Это и было зафиксировано в определении № 187-О-О от 15 января 2009 года об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Маркина Константина Александровича.
Позиция Европейского суда
Однако на этом данное дело не закончилось, поскольку К.А. Маркин обратился с жалобой в Европейский Суд по правам человека.
7 октября 2010 года ЕСПЧ вынес постановление по делу "Константин Маркин против России", в котором не согласился с доводами Конституционного Суда РФ, изложенными в вышеуказанном Определении. Европейский Суд по правам человека в своем решении заключил, что мотивы, приведенные КС РФ, представляют недостаточное обоснование наложения более строгих ограничений на семейную жизнь военнослужащих-мужчин, чем военнослужащих-женщин.
Новая правовая реальность
В связи с этим постановлением ЕСПЧ возникает довольно много проблем теоретического и практического характера, но в первую очередь своих ответов ждут два естественным образом возникших вопроса:
1. Какие последствия для российской правовой системы влечет решение ЕСПЧ от 7 октября 2010 г.?
2. Какова дальнейшая судьба определения Конституционного Суда от 15 января 2009 г. № 187-О-О?
Ответ на первый вопрос в определенной мере вытекает из содержания статьи 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней". В последнем абзаце Конвенции сказано: "Российская Федерация в соответствии со статьей 46 Конвенции признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации". Иными словами, Российская Федерация в принципе обязана исполнять решения Европейского Суда по правам человека, вынесенные последним по конкретным делам в отношении России, и постановление Европейского Суда по делу Маркина не является исключением.
Содержание данного постановления предполагает осуществление Российской Федерацией ряда мер. Одна из них описана в резолютивной части постановления и сводится к выплате заявителю государством-ответчиком 200 евро. В этой части постановление ЕСПЧ подлежит безусловному выполнению.
Вместе с тем, сам заявитель претендовал на совсем иные суммы компенсации, включающие 400 000 евро в возмещение морального вреда и 59 855,12 рублей в возмещение материального ущерба.
Однако ЕСПЧ остановился на сумме в 200 евро. Столь незначительная мера ответственности государства-ответчика, наступающая за весьма серьезное правонарушение, способна вызывать некоторое недоумение. Ведь в силу решения Европейского Суда признано, что в отношении Маркина имело место нарушение статьи 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в виде его дискриминация при осуществлении права на уважение семейной жизни.
В свою очередь дискриминация прав человека относится к категории наиболее серьезных правонарушений, предполагающих и применение наиболее строгих мер ответственности к правонарушителю, по крайней мере, в плане возмещения морального вреда. Суд же ограничился утверждением о том, что признание нарушения – уже достаточно справедливая компенсация любого морального вреда, в связи с чем, и постановил взыскать в пользу заявителя чисто символическую денежную сумму. Тем самым ЕСПЧ, возможно сам того не желая, дал понять, что в данном случае государство-ответчик не заслуживает серьезной ответственности, то ли в силу незначительности, то ли сомнительности самого правонарушения.
ЕСПЧ также напомнил России, что статья 46 Конвенции налагает на государство-ответчика правовое обязательство исполнить надлежащие меры для обеспечения права заявителя, которое суд признал нарушенным.
Такие меры также должны быть приняты в отношении других лиц, находящихся в положении заявителя, прежде всего путем разрешения проблем, которые привели к выводам суда. При этом Европейский Суд по правам человека отметил, что теоретически ему не надлежит определять, какие меры возмещения вреда могут быть уместными.
В п. 66 постановления суд признал факт нарушения статьи 14 во взаимосвязи со статьей 8 Конвенции. Подчеркнув, что нарушение проистекает из упущений в российском законодательстве, содержащихся в пункте 3 статьи 11 Закона "О статусе военнослужащих" и Положении о порядке прохождения военной службы, утвержденного Указом Президента РФ, на основании которых право на отпуск по уходу за ребенком предоставляется только военнослужащим-женщинам, в отличие от военнослужащих-мужчин, и это подвергает последних дискриминации при осуществлении их права на уважение семейной и личной жизни.
Принимая во внимание данную проблему, ЕСПЧ в тексте своего постановления зафиксировал фразу о том, что были бы желательны меры общего характера на национальном уровне для обеспечения эффективной защиты от дискриминации. Одновременно он рекомендовал Правительству-ответчику принять меры, под надзором Комитета министров, по внесению изменений в указанные нормативные основы с тем, чтобы положить конец дискриминации военнослужащих мужского пола в отношении реализации их права на отпуск по уходу за ребенком.
Реализация постановления ЕСПЧ
Говоря об этом решении ЕСПЧ в целом, стоит отметить, что, Суд фактически действовал в рамках абстрактного, а не конкретного нормоконтроля, что, по всей вероятности, он не должен был делать, находясь в процедуре рассмотрения индивидуальной жалобы.
Тем не менее, с формально юридических позиций вполне правомерно ставить вопрос о том, должна ли Россия выполнить постановление ЕСПЧ и в этой части. По моему мнению, Российская Федерация может исполнить это решение, только одним путем - внесением в свою правовую систему определенных изменений, которые, в любом случае не должны противоречить Конституции РФ. Тем более что Конституция России не расходится по своему содержанию с предписаниями Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Вместе с тем Конституции Российской Федерации, конечно, содержит и оригинальные положения, которые, этой Конвенцией не должны и не могли быть предусмотрены. Такие положения зафиксированы в частности Преамбулой Конституции РФ, в которой сказано, что была принята многонациональным народом России, исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями, и в том числе в целях обеспечения благополучии и процветания России. Эта запись в тексте российской Конституции недвусмысленно означает, что любые действия российского законодателя, предпринятые им пусть даже и в каких-то благих целях, но в ущерб обеспечению благополучия России и без должной меры ответственности, a priori являются неконституционными и в силу этого недопустимыми.
Под этим углом зрения возникает вполне естественный вопрос: а исполнимо ли в принципе решение ЕСПЧ по делу Маркина в части внесения указанных им изменений в нашу национальную правовую систему?
Однозначного ответа на этот вопрос нет. Решение ЕСПЧ возможно реализовать разными путями, но каждый из которых в итоге должен привести к возникновению в российской правовой системе новой ситуации, характеризующейся преодолением имевшейся ранее.
Искомый результат можно достигнуть, как минимум, двояким образом. Во-первых, следуя решению ЕСПЧ, российский законодатель может выровнять положения мужчин и женщин военнослужащих за счет изъятия у вторых предоставленной им ранее льготы – отпуска по уходу за ребенком до достижения возраста 3-х лет. Подчеркну, это было бы именно отменой введенной ранее льготы, а не чем-либо иным
Во-вторых, российский законодатель мог бы действовать и посредством принятия решения, в силу которого право на получение отпуска по уходу за ребенком до достижения возраста 3-х лет было бы предоставлено, наряду с женщинами-военнослужащими, и мужчинам-военнослужащим, на этом собственно и настаивал ЕСПЧ в своем постановлении. Однако, принимая такое решение, законодатель был бы обязан руководствоваться необходимостью действовать во благо России. И естественно учел бы следующее: большинство военнослужащих-женщин в РФ выполняют свои воинские обязанности исключительно на должностях вспомогательного состава, условно говоря, вне боевых подразделений; а большая часть мужчин-военнослужащих выполняет свои обязанности в составе расчетов, находящихся в состоянии несения боевого дежурства в различных местах дислокаций.
В таких подразделениях не всегда имеется возможность заменить военнослужащего, желающего в течение 3-х лет воспитывать своих детей. Незапланированное оставление места службы военным без замены вряд ли можно рассматривать как акт, имеющий совершенно нейтральное отношение к безопасности России, ее благополучию и процветанию.
Итог
Имея в виду эту ситуацию, приходится прийти к единственно возможному в данном случае выводу. Учитывая свою ответственность перед настоящими и будущими поколениями россиян, отечественный законодатель не в состоянии, не нарушая Конституции, исполнить предписания ЕСПЧ, вытекающие из дела Маркина. С точки зрения обеспечения благополучия России решение ЕСПЧ в данной части обладает для России признаками неисполнимости.
Что же касается судьбы определения Конституционного Суда РФ по жалобе гражданина Маркина, то оно, как это и вытекает из части 1 статьи 79 ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" окончательно и обжалованию не полежит. Решение КС РФ, оформленное любым из его актов, в принципе не может быть пересмотрено не только по инициативе кого-либо из внешних по отношению к Конституционному Суду субъектов или органов, но даже и по инициативе самого Конституционного Суда РФ.
Именно поэтому российское законодательство о Конституционном Суде РФ и не предусматривает каких-либо правовых механизмов для такого рода пересмотра решений. Исходя из конституционных требований, российскому законодателю надлежит руководствоваться в первую очередь Конституцией России и основанных на ней решениях Конституционного Суда РФ, в том числе и при регулировании отношений по предоставлению военнослужащим отпусков по уходу за ребенком.
