МОСКВА, 18 апр — РАПСИ. Действующий закон не даёт определения обезличенных данных, что существенно затрудняет ввод в оборот больших массивов информации, считает директор по правовым исследованиям НИУ ВШЭ, руководитель рабочей группы по нормативному регулированию при АНО «Цифровая экономика» Руслан Ибрагимов.
«Национальная программа «Цифровая экономика» принималась для того, чтобы запустить цифровую экономику. Цифровая экономика - это экономика вокруг данных, соответственно, целью программы является запуск в гражданский оборот больших данных и только в этом виде они могут приносить ценность для экономики. Тогда и возник термин, что данные являются «новой нефтью». За пять с лишним лет, к сожалению, мы не достигли этой цели и данные не стали «новой нефтью», - сказал Ибрагимов в ходе первого в России Data Forum.
Между тем он отметил, что в ходе обсуждения рабочей группе удалось создать инфраструктуру цифровой экономики, в частности, ввести цифровые архивы, цифровой документооборот. «Это то, без чего цифровая экономика не может существовать. Однако до ввода в оборот больших данных мы так и не дошли», - сказал эксперт.
Ибрагимов объяснил сложившуюся ситуацию с точки зрения юриста. «У нас было много дискуссий на эту тему, однако они ни к чему не привели, так как были беспредметными. Оказалось, что в законе о персональных данных и в других законах нет определения обезличенных данных. Мы спорили о том, что юридически не определено, в законе только есть определение процесса обезличивания», - сказал он.
Юрист также привел в пример закон Москвы, принятый в порядке эксперимента, где, по его мнению, дано ещё более худшее определение обезличенных данных. «Там говорится, что обезличенные данные - это персональные данные, полученные в результате обезличивания, однако несмотря на обезличивание, они остаются персональным данными. А оборот персональных данных, как мы знаем, ограничен законодательством. Такой юридический казус заставил пойти по ложному пути», - отметил эксперт.
Как считает Ибрагимов, чтобы сделать оборот данных легальным, необходимо начать с определения. «Я бы предложил отказаться от термина «обезличенные» и заменить на термин «анонимные» данные и параллельно бы принял ряд ограничений. Например, запрет на деобезличивание на какое-то время, запрет на обращение этих данных от других операторов. Кроме того, я бы перевёл бы дискуссию из плоскости технических факторов в экономическую и юридическую плоскости», - отметил он.
Также Ибрагимов предлагает на первом этапе запретить обогащать данными других операторов и создать механизм управления согласием. «Человек, который дал согласие на использование данных, должен понимать, где оно зафиксировано, и как его отозвать.
Также нужно определить перечень персональных данных, которые не могут участвовать в гражданском обороте», - отметил он.
Более того, эксперт считает необходимым создать Институт профессиональных посредников, который должен контролироваться извне. «Нам нужно подумать над аудитом таких площадок, чтобы он был независимым, либо это будет делать государство, либо будет дан старт новому рынку», - сказал Ибрагимов.
Со своей стороны директор департамента развития цифровой экономики Министерства экономического развития Владимир Волошин также считает, что данные должны работать.
«Мы понимаем ценность данных, понимаем их потенциал, но пока только учимся использовать и применять данные в экономике. Нам нужны безопасные инструменты и выверенные правовые механизмы, где соблюдён баланс между пользой и безопасностью», - сказал Волошин.
Он сообщил, что для выработки этих механизмов в министерстве предлагают использовать экспериментальные правовые режимы (ЭПР). «Это механизм, благодаря которому можно на отдельной территории, в выделенное время до трёх лет и с ограниченным составом участников устранить изъяны действующего законодательства и преодолеть ограничения. В 2022 году этот механизм начал работать», - пояснил он.
Волошин сообщил, что за это время уже удалось добиться цифровизации госуслуг, а также была проведена плотная работа с Минздравом по медицинскому направлению.
«За несколько месяцев мы смогли найти механизм, когда данные о пациентах в режиме реального времени с носимых устройств попадают в необходимые системы в Минздраве и в отдельную организацию. Эту схему удалось согласовать с ФСБ, что было непросто», - подчеркнул он.
