Одна из самых громких законодательных инициатив наступившего 2014 года —  законопроект № 440058-6 "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу". Формально инициатором проекта является депутат Александр Ремезков ("Единая Россия"). Но, судя по информации в прессе, на деле за ним стоит руководство Следственного комитета РФ.

Вокруг проекта уже сломано немало копий. Один из основных аргументов "против" — законопроект является откатом к советской системе судопроизводства и потому вызывает сомнения с точки зрения ряда конституционных положений. Поскольку главным толкователем Основного закона является Конституционный Суд РФ (КС РФ), посмотрим на законопроект через призму его правовых позиций.

Между двух огней

В 90-е годы, когда на российское уголовно-процессуальное законодательство сильно влиял процесс общественной демократизации, важнейшую роль в нем играл именно КС РФ. Судом регулярно выносились постановления и определения, в которых раскрывался и утверждался совершенно новый для постсоветской страны смысл уголовного судопроизводства. Основаниями для такой работы выступали соответствующие положения Конституции РФ — статьи 46 (часть 1), 47 (часть 1), 49, 50, 52, 54, 120 (часть 1), 123 (часть 3), 125 (часть 6).

И действительно - в советский период органы расследования и суды были связаны единой деятельностью - установлением той самой "объективной истины", на возвращении которой и настаивает автор рассматриваемого проекта. Эта черта советского уголовного судопроизводства была во многом определяющей для него и позволяла суду играть роль "старшего товарища", мудро правившего ошибки "младшего", то есть следствия.

Однако с принятием Конституции РФ 1993 года российский уголовный процесс стал развиваться на основе состязательности и четкого разделения трех процессуальных функций – обвинения, защиты и разрешения дела. См. часть 3 статьи 123 Конституции: судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. 

Защите данного фундаментального принципа КС уделял особое внимание. При этом в практической деятельности его реализация оказывается тесно связана с такими институтом, как возвращение дела прокурору для производства дополнительного расследования ("возвращение на доследование"). Отчасти речь может идти также об обжаловании дел в последующих инстанциях, а также об их пересмотре по новым и вновь открывшимся обстоятельствам.

Характерно, что именно пересмотр института возвращения на доследование является самым детально изложенным пунктом в пояснительной записке к рассматриваемому законопроекту. Автор настаивает на практически неограниченной возможности его применения, тем самым, действительно, возвращая к жизни положения УПК РСФСР 1960 года. 

Об этом же, кроме всего прочего, говорит использование в законопроекте такого термина, как "публично-правовые субъекты доказывания", в которые он включает суд, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, орган дознания, начальника подразделения дознания и дознавателя. На наш взгляд, такое объединение в "единой упряжке" суда и органов, представляющих сторону обвинения, никак не может соответствовать состязательному процессу.

На страже гуманизма

В последнее десятилетие XX века КС проводил последовательную политику, сутью которой был запрет возвращения дела на доследование (при очевидной неполноте обвинения следовало постановлять оправдательный приговор) и недопустимость поворота к худшему. В частности, можно обратиться к постановлению конституционных судей от 28 ноября 1996 года N 19-П. В нем суд указывает, что "в уголовном судопроизводстве состязательность означает строгое отграничение функции суда по разрешению дела от функций обвинения и защиты, каждая из которых возложена на определенных участников процесса".

В постановлении от 20 апреля 1999 года № 7-П КС указал, что направление дела судом на доследование в случае неполноты расследования для предъявления другого обвинения, для его изменения на более тяжкое или существенно иное, недопустимо. Тем самым суд, сам инициируя продолжение следственной деятельности, восполняет недостатки именно обвинительной деятельности. Если органы уголовного преследования не смогли доказать виновность обвиняемого в полном объеме, то это должно приводить к постановлению оправдательного приговора или обвинительного приговора, констатирующего виновность обвиняемого в менее тяжком преступлении.

Наконец, в постановлении от 4 марта 2003 года N 2-П указывается, что возложение на суд обязанности в той или иной форме осуществлять функцию обвинения не согласуется с предписанием статьи 123 (часть 3) Конституции РФ, препятствует независимому и беспристрастному осуществлению правосудия, как того требуют статья 120 (часть 1) Основного закона и нормы ратифицированных Российской Федерацией международных договоров. В частности - Конвенции о защите прав человека и основных свобод (статья 6) и Международного пакта о гражданских и политических правах (пункт 1 статьи 14).

В итоге, столь категорическое мнение КС РФ нашло свое отражение в Уголовно-процессуальном кодексе РФ 2001 года, которым институт возвращения дела на дополнительное расследование был ликвидирован.

Поворот... к худшему?

Тем не менее, нельзя сказать, что предложения автора законопроекта совсем уж не основаны на правовых позициях Конституционного Суда. 

Дело в том, что на рубеже веков в практике КС можно отметить некоторое отступление от приоритетов отстаивания прав и свобод граждан, подвергающихся уголовному преследованию. Обращаясь к необходимости защиты интересов потерпевших, суд стал допускать такое толкование УПК РФ, которое многим экспертам кажется отступлением от принципов судопроизводства в демократическом государстве, а то и вовсе - предпосылками для возвращения элементов советского, чуть ли не инквизиционного, процесса.

Эпохальным для рассматриваемого вопроса следует назвать постановление от 8 декабря 2003 года № 18-П, которое называют "фактической реанимацией института доследования". Указанным постановлением КС РФ допускает для суда возможность по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвратить дело прокурору "в случаях, когда в досудебном производстве допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, не устранимые в судебном производстве". Такая корректировка "курса" КС не осталась незамеченной автором законопроекта, который обращает внимание на отраженное в постановлении право суда принимать меры в интересах "полного и объективного судебного разбирательства по делу".

Допустив определенное отступление от прежних позиций, КС РФ тем самым вовсе не перечеркивает свою предыдущую практику. Так, в пояснительной записке к рассматриваемому проекту отсутствует указание на одно важное ограничение, содержащееся в позиции КС. Возврат дела прокурору возможен, но только если он "не связан с восполнением неполноты произведенного дознания или предварительного следствия". Таким образом, конституционные судьи все же пытаются предотвратить ситуацию, в которой суд будет выступать помощником стороны обвинения. Другое дело, насколько это эффективно в контексте современной правоприменительной практики.

В дальнейшем КС РФ, хотя и высказываясь о возможности изменения первоначально предъявленного в суде обвинения, постоянно заявляет об особых условиях такового. 

Например, в  постановлении от 16 мая 2007 года N 6-П указывается: возобновляя производство по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств, суд обеспечивает не восполнение недостатков обвинительной и судебной деятельности, а возможность исследования тех фактических обстоятельств, которые в силу объективных причин ранее не могли входить в предмет исследования по уголовному делу. Такой механизм может использоваться для устранения допущенных в ходе уголовного судопроизводства нарушений только в исключительных случаях.

В определении КС РФ от 22 марта 2012 года N 590-О-О говорится, что препятствующими правосудию являются процессуальные нарушения, которые "не касаются ни фактических обстоятельств, ни вопросов квалификации действий и доказанности вины обвиняемых, а их устранение не предполагает дополнение ранее предъявленного обвинения; направляя в этих случаях уголовное дело прокурору, суд не подменяет сторону обвинения - он лишь указывает на выявленные нарушения, ущемляющие права участников уголовного судопроизводства, требуя их восстановления".

На наш взгляд, все указанные положения хоть и допускают в определенных ситуациях возвращение дела на дополнительное расследование, тем не менее, по мысли конституционных судей, никак не должны вести к фактическому сращиванию судейской и следственной деятельности. Слияние процессуальных функций недопустимо ни в каком случае.

Топор как средство от головной боли

В связи с вышеизложенным представляется очевидным, что принятие предлагаемого законопроекта может повлечь серьезнейшее отступление от тех демократических реформ в сфере уголовного судопроизводства, которые по праву можно назвать великим завоеванием 90-х годов. Ссылки автора на то, что эти достижения "чужды" российской правовой системе и являются всего лишь заимствованием англо-саксонских образцов, представляются необоснованными. Дело ведь не в стране происхождения той или иной практики, а в соответствии ее основам конституционного строя государства. В начале статьи перечислены те положения Основного закона РФ, которым, на наш взгляд, прямо или косвенно противоречат положения законопроекта.

Ссылки в письменном обосновании принятия проекта на Конституционный Суд РФ также представляются неубедительными. Несмотря на некоторый отход от толкований УПК РФ в 90-е годы, КС РФ и на протяжении последних лет подчеркивал необходимость разделения процессуальных функций обвинения, защиты и рассмотрения уголовных дел.

Как представляется, основная идея законопроекта, очевидная для многих наблюдателей - "латание дыр" в работе следствия. Не секрет, что у органов предварительного расследования очень много работы и недостаточно квалифицированных сотрудников. Следствием такого положения является недостаточно высокое качество поступающих в суд уголовных дел. При строгом следовании канонам, заложенным в действующий УПК, любые огрехи обвинения должны влечь за собой оправдание подсудимого в связи с недоказанностью совершенного им деяния. 

Таким образом, проблему качества проводимого расследования, а также мотивации и сохранения кадров предлагается решать не за счет реорганизации соответствующих систем, а путем перекраивания фундаментальных основ уголовного судопроизводства. 

Получается, некоторые законотворцы совершенно всерьез в своей работе допускают принцип  "лучшее средство от головной боли - топор".  Просто сегодня в их понимании такой топор носит философское название "объективной истины".
 
Сергей Хаванский, эксперт РАПСИ