Руководитель «Роскосмоса» Дмитрий Рогозин сделал заявление, что в России планируется запуск национальной и независимой спутниковой системы с целью обеспечения высокоскоростного доступа в интернет. РАПСИ изучает правовые аспекты этого проекта.

В России спутниковый интернет будет особенно эффективен, потому что большая часть территории страны – северные области с крайне низкой температурой, создание оптоволоконных сетей там является трудоемкой задачей, объясняет Рогозин. 

На данный момент высокотехнологичный интернет регулируется Постановлениями правительства РФ от 15.08.2017 г. №970, от 25.09.2018 г. №1138, от 21.02.2019 г. №175, от 05.11.2020 г. №1782, где спутники – объекты иностранной юрисдикции, соответственно исполнение решения Рогозина приведет к позитивным изменениям в законах, в частности, к облегчению и упрощению процессов согласования безопасности.

Кроме того, разработка подобной технологии соответствует мировой тенденции признания свободного доступа к интернету базовым человеческим правом. 

Контекст

В конце 1948 года Генеральная ассамблея Организации Объединенных Наций (ООН) приняла Всеобщую декларацию прав человека. В тексте закреплены 30 универсальных и неотъемлемых прав и свобод, включая право на жизнь, равенство, частную собственность и свободу слова. Эти права, как их определяет сама ООН, «у нас есть просто потому, что мы существуем как люди — их не предоставляет ни одно государство».

«За» и «против»

Сейчас усиливается движение в пользу признания нового права, о котором несколько десятилетий назад и представить себе не могли: права на доступ в интернет. «Сетевой доступ должен быть признан правом человека, потому что в наш цифровой век есть много других прав, которые больше не могут быть адекватно реализованы в его отсутствие», — утверждает Мертен Реглиц, лектор по глобальной этике в Бирмингемском университете.

Например, доступ к медицинскому страхованию в развивающихся странах теперь можно получить благодаря технологиям. «Интернет облегчил доступ к услугам здравоохранения в депрессивных странах», — говорит Реглиц. Пандемия, продолжает он, показала, что это право является значимым практически для всего мира. «Даже в самых развитых державах во время карантина без доступа к интернету мы не могли реализовать многие из наших свобод, такие как свобода выражения мнений, свобода объединений или право на информацию».

Схожую позицию высказывал на дебатах в Европейском парламенте в октябре 2020 года сам отец Всемирной паутины Тим Бернерс-Ли: «Имея доступ к интернету в период пандемии, сотрудники могут работать из дома; правительства и другие стороны могут распространять важную медицинскую информацию; семьи могут общаться; студенты – обучаться онлайн. В кризис интернет не роскошь, а спасательный круг», — настаивал он.

У этой идеи есть и противники. Для них доступ в интернет не соответствует минимальным стандартам, позволяющим считать его правом человека, поскольку не относится к неотъемлемым свойствам homo sapiens. «Интернет или цифровая связь не могут считаться органически присущими человеческой расе. Основные права и услуги важнее, чем интернет», — говорит Нет Даньо, директор инициативной группы по вопросам эрозии (ETC Group).

Опасность, по словам Даньо, заключается в том, что зацикленность на технологиях, поддерживаемых влиятельными лобби, может помешать достижению других, более основных прав.

«Могут ли коренные жители отдаленных районов, лишенные даже электричества, отдать предпочтение доступу в интернет, а не здравоохранению, образованию, еде?» — спрашивает Даньо.

«Если интернет признают правом человека, правительства могут столкнуться с дилеммой: им придется обеспечивать доступ к нему прежде, чем будут удовлетворены первичные жизненные потребности», — утверждает Даньо. «Правительства не могут ставить интернет выше электричества, еды или образования».

Другие рассматривают доступ к интернету как дополнительное право. Оно может способствовать реализации основных прав, но не должно получать статус «базового». «В принципе верно, что основные права и интернет связаны. Те, у кого нет интернета, будут пользоваться меньшей защитой определенных свобод», — говорит Марк Кокельберг, профессор философии Венского университета и исследователь философии медиа и технологий.

«Вот почему я считаю важным, чтобы это право было признано в рамках нашего законодательства. Однако не думаю, что оно когда-либо будет иметь такую ​​же силу, как базовые права», — считает он. 

ООН поддержала эту точку зрения в не имеющей обязательной силы резолюции, принятой в 2016 году, где признается важность интернета для выражения свободы мнений и образования, и содержится призыв к «основанному на правах человека подходу к формированию Всемирной сети».

Исторический аспект

К 1950-м годам компьютеры использовались в университетах и ​​оборонных центрах, но были тяжелыми, огромными машинами. Ученые начали рассматривать возможность объединения этих устройств в сеть для увеличения их возможностей. Министерство обороны США первым увидело потенциал создания большой компьютерной сети и одобрило проект ARPANET (Advanced Research Projects Agency Network), явившийся первым прототипом интернета в конце 1960-х.

Сегодня интернет охватывает большую часть земного шара, и к 1995 году стал самым быстрорастущим средством связи в истории. 

Проблемы

Согласно недавнему отчету ООН , несмотря на то, что пандемия ускорила цифровизацию во всем мире, 2,9 миллиарда человек, или 37 процентов населения мира, никогда не пользовались интернетом. И многие, даже если бы у них был доступ, не смогли бы им воспользоваться. «Даже если есть подключение к интернету, даже если спутники транслируют в отдаленные районы, не у всех имеются такие устройства, как мобильные телефоны или компьютеры. Также многие люди не знают, как ими пользоваться», — отмечает она.

Даньо предупреждает об опасности дальнейшего увеличения существующего неравенства. «Эти технологии только увеличат разрыв между теми, у кого есть доступ, и теми, у кого его нет. И, прежде всего, между теми, кто их контролирует, и теми, кто использует», — поясняет она. В значительной степени технологиями владеют транснациональные корпорации и правительства, следовательно интернет можно применить в качестве мощного инструмента контроля.

Решения

Однако для Реглица такие явления сравнимы с другими «отрицательными внешними эффектами», получаемыми в ходе развития любой экономической отрасли, такими как экологические внешние эффекты. «Владельцы социальных сетей — невероятно сложное явление, потому что это частные предприятия, работающие в цифровой сфере», — говорит он. «Правительства обязаны создать правовую базу, в соответствии с ней компании должны интегрировать права человека в свою коммерческую деятельность», — утверждает он. 

Актуальное состояние вопроса и предложения

На данный момент право на интернет законодательно закрепили такие страны, как Греция, Эстония, Франция, Коста-Рика.

В российском законодательстве право на доступ к интернету прямым образом не закреплено. Однако согласно части 1 статьи 55 Конституции Российской Федерации установленный в ее главе 2 список прав и гарантий не является окончательным. Развитие электронных технологий неизбежно ведет к созданию новых прав, что необходимо будет отразить и в действующей Конституции, считают эксперты.

Текущие законы-регуляторы информационных ресурсов также могут быть модернизированы на основе современных реалий. В частности, в ст. 8 Федерального закона №149-ФЗ от 27.07.2006 г. «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» и ст. 45, 46 Федерального закона №126-ФЗ от 07.07.2003 г. «О связи» может быть зафиксирована минимальная скорость передачи данных, гарантированная провайдерами. 

Данная мера (наряду с идеями спутникового интернета) поспособствует стабильности и укреплению российского интернета в условиях дальнейшего утверждения его как базового права свободной личности.