Александр Керенский, подрубив в августе 1917 года свою опору справа в лице военных, лишил себя тем самым шансов на спасение власти спустя пару месяцев. Против левых ему некого было послать. О безнадежных попытках Керенского оказать сопротивление большевикам рассказывает в девяностом материале своего тематического цикла юрист, кандидат исторических наук, депутат Государственной Думы первого созыва Александр Минжуренко.

Поддержка большевистского переворота петроградским гарнизоном была предопределена. «Сделка» солдат с Петросоветом состояла в том, что солдаты не хотели отправляться на фронт, а Совет гарантировал им «невывод частей из города». Поэтому в решающие дни и часы полки гарнизона либо сохраняли нейтралитет, либо помогали большевикам в свержении Временного правительства.

Однако еще оставалась огромная Действующая армия, в частях которой влияние большевиков ощущалось не в такой степени, как в совершенно разложившемся петроградском гарнизоне. Она еще не сказала своего слова. На ее поддержку и рассчитывал А. Керенский.  

Верховный главнокомандующий отправился на фронт уже 25 октября, когда ситуация в столице стала предельно напряженной и предсказуемой. Керенский прибывает в штаб Северного фронта в Псков, но там он не обнаруживает части, которые ему обещали прислать. 

Загадочно ведет себя главнокомандующий Северным фронтом генерал А. Черемисов. Он откровенно саботирует распоряжения Керенского: у него-де нет войск для отправки на столицу. Сам генерал проговаривается окружающим, что за фактическую поддержку большевиков рассчитывает получить пост верховного главнокомандующего. Черемисов ясно дает понять Керенскому, что не намерен связывать свое будущее с судьбой «обреченного правительства». 

Более того, генерал Черемисов связывается по прямому проводу с главнокомандующим Западным фронтом генералом Балуевым и убеждает его не посылать войска в распоряжение уже свергнутого Временного правительства.

Вот где отозвалось Керенскому его двойственное поведение в августе во время корниловского мятежа. Практически все офицеры в высшей степени уважительно относились к Корнилову и знали о том, что выступление генерала для наведения порядка в стране готовилось в согласии с главой Временного правительства, а потом струсивший Керенский предал Верховного главнокомандующего. 

Один случай, попавший в историю, хорошо иллюстрирует отношение офицеров к Керенскому. Здесь в Пскове он протянул было руку одному офицеру, который вытянулся перед ним. «Офицер продолжал стоять вытянувшись, с рукой под козырек. Керенский ставит на вид: «Поручик, я подаю вам руку». Поручик рапортует: «Господин Верховный главнокомандующий, я не могу подать вам руки, я – корниловец».  

Наконец, комиссару Северного фронта В. Войтинскому удается уговорить генерала П. Краснова двинуть на Петроград его 3-ий конный корпус. Это был тот самый «корниловский» 3-ий казачий корпус, который уже предпринимал безуспешный поход на столицу в августе этого года. Надеяться на него было сложно: тогда в августе казаки отказались выполнять приказы своих военачальников, и командующий корпусом генерал Крымов застрелился.

Ситуация для Керенского была здесь не простой. Большинство офицеров, несмотря на приобретенный политический опыт в течение событий 1917 года, не видели большой разницы между меньшевиками, эсерами и большевиками. Для них Керенский был левым деятелем, социалистом, и они вряд ли бы смогли назвать существенные признаки, по которым тот отличался от Ленина. Следовательно, идти ради Керенского на смерть они были совсем не готовы. Среди них ходила шутка, приписываемая Корнилову: он обещал «на первом столбе повесить Ленина, а на втором – Керенского».

Последние события в Петрограде офицерам представлялись какой-то внутренней «разборкой» среди социалистов, одинаково несимпатичных им. И там социал-демократы и там. И там эсеры и у большевиков свои эсеры. Одно Временное правительство было сменено другим – тоже «Временным». И что? Почему они должны идти в бой за Керенского, который в их глазах давно утратил авторитет.

Наблюдатель писал об этом походе Керенского: «Совершенная фантасмагория! Керенский идет на революционный Петроград во главе войск, недавно объявленных им мятежными. Среди их командиров нет человека, который не презирал бы Керенского как революционера и губителя армии. Не вместе ли с большевиками отражал и шельмовал эти войска два месяца назад этот человек!?»

Действительно, еще недавно по просьбе самого Керенского его охраняли от корниловцев, т.е. от этого же 3-го конного корпуса, наиболее большевизированные матросы – с крейсера «Аврора», а теперь он ведет на этих матросов тех самых прежних мятежников. 

Сложно тут было не запутаться рядовому составу частей, принимавших участие в этом походе. И они действительно приходили в смятение и требовали разъяснений. А это значит – опять митинги с непрогнозируемыми резолюциями.

Однако на этот раз одними митингами, как в августе, остановить продвижение войск на столицу не удалось. Состоялись и настоящие сражения. 27 октября казаки без боя заняли Гатчину, 28 октября после небольшой перестрелки и переговоров с солдатами стрелковых полков, стоявших в Царском Селе, заняли и его. 28 октября генерал Краснов отдал приказ, в котором он объявлял о своём походе на Петроград и призывал столичный гарнизон к полному повиновению власти Временного правительства.

И 29 октября в Петрограде началось восстание юнкеров. Руководили им эсеры и меньшевики. Восставшим удалось захватить телефонную станцию и отключить связь у Смольного, ими были арестованы комиссары ВРК и разоружены некоторые отряды красногвардейцев, но другие части гарнизона к ним не примкнули. И здесь тоже офицеры и юнкера не очень понимали, почему они должны сражаться за одних социалистов против других. Поэтому юнкера действовали нерешительно и вскоре сложили оружие. 

Петроград был объявлен на осадном положении, на ближайших подступах к Петрограду создавались оборонительные рубежи, Железнодорожники заблокировали передвижение в сторону Петрограда эшелонов с казаками генерала Краснова. 

30 октября произошли бои за Пулково. Сил у наступающих было недостаточно, Краснов ждал подкреплений, но они не подходили. Ставка Верховного главнокомандующего во главе с генералом Духониным, командование фронтов и армий пытались бросить на помощь «мятежникам» новые силы, но большая часть вызванных войск отказалась выполнить приказ, объявив нейтралитет. 

Опасаясь окружения, казаки оставили Царское село и отошли в Гатчину. Наступило время переговоров и митингов. Казаки вступили в контакт с приехавшим к ним членом Совнаркома П. Дыбенко В результате договорились: «красные» беспрепятственно пропускают казаков на Дон, а казаки не противятся аресту Керенского (ему, однако, удалось бежать, переодевшись матросом). 

Правда, казаки выдвинули еще одно условие: в советском правительстве не должно было быть ни Ленина, ни Троцкого. Большевики, разумеется лукавя, приняли и его. Известна шутка Дыбенко, который предложил казакам обменять Ленина на Керенского (дорого обойдется ему эта шутка: в 1938 году его расстреляют как участника «военно-фашистского заговора в РККА» и американского шпиона).

В итоге, 3-й конный корпус во второй раз оказался «распропагандированным» и отказался выполнять приказы своего командования. 

Таким образом, поляризация расстановки политических сил в октябре дошла до такой степени, что никакой третьей силы – защитников демократии – у Керенского в распоряжении не оказалось. А знаменем сил «восстановления порядка» он не мог служить: офицеры считали как раз его главным виновником страшного «беспорядка», царившего к этому времени в стране. 

Продолжение читайте на сайте 6 августа