Одной из слабостей Временного правительства был испытываемый его членами комплекс неполноценности: оно было недостаточно легитимным. Почему возникла данная ситуация и как проблему пытался решить премьер-министр рассказывает в восемьдесят третьем материале своего тематического цикла юрист, кандидат исторических наук, депутат Государственной Думы первого созыва Александр Минжуренко.

В самом начале революции 1917 года из депутатов был сформирован Временный комитет Государственной Думы. И хотя он взял на себя управление страной революционным путем, т.е. присвоил себе сам верховную власть с 27 февраля по 2 марта при еще царствующем императоре, у него все же был хоть какой-то легальный источник – избранная Государственная Дума. Комитет признали де-факто правительства Великобритании и Франции. 

Затем этим Комитетом было учреждено Временное правительство, председателя которого назначил за полчаса до отречения Николай II. Тут тоже еще можно проследить цепочку от известной легальной базы в виде верховного законодательного органа власти – Госдумы и еще действовавшего на тот момент императора. 

Но затем эта связь с источником власти становится все слабее: создаются коалиционные правительства, вначале одно, затем второе. А в июле Временный комитет Государственной Думы вообще отстраняется от формирования правительства, состав которого произвольно тасуется Александром Керенским. 

Поэтому та самая цепочка, которая соединяла Временное правительство с легальным органом власти фактически прерывается. Теперь каждый гражданин мог задать коварный вопрос правительству: а кто вас уполномочил? И такой вопрос задавали.

Для того чтобы легитимизировать власть, конечно же, необходимо было организовать всеобщие выборы. Но продолжающаяся война и общая нестабильность в стране были не лучшими условиями для проведения демократических выборов. Поэтому Временное правительство и откладывало их до лучших времен. 

Но с другой стороны шаткая и неубедительная основа действующей государственной власти и порождала во многом эту самую нестабильность. Сложился таким образом некий порочный заколдованный круг: выборы нельзя проводить из-за нестабильности в стране, а нестабильность усиливается опять же из-за отсутствия выборной власти.

Керенский понимал: надо было безотлагательно что-то делать в плане укрепления своей власти, искать какие-то хотя бы паллиативные средства в поисках общественного признания. Целесообразность таких мер вызывалась тем, что распространение анархии требовало от правительства более жестких мер по наведению законного порядка. И Керенский уже готов был приступить к решительным шагам в этом направлении, но для этого ему и надо было упрочить свое положение.

Именно для создания некой широкой и основательной социально-политической базы и задумали созвать Государственное совещание. Керенский оформил свою идею в виде постановления правительства от 27 июля 1917 года. 

В решении указывалась цель мероприятия: «единение государственной власти со всеми организованными силами страны ввиду исключительности переживаемых событий». Обратите внимание: «со ВСЕМИ организованными силами страны…». 

Согласно современной терминологии, мы бы это назвали «гражданским обществом». Именно так: государственная власть пыталась найти понимание и опору у всех структур гражданского общества. Разумеется, получение мандата от Государственного Совещания с правовой точки зрения не могло узаконить Временное правительство, но какую-то прибавку к его легитимности могло дать.

Совещание, конечно же, не случайно собрали не в Петербурге, а в Москве. Здесь было спокойнее: не ощущалось того влияния большевиков и анархистов, как в столице. «Улица» в более консервативной Белокаменной не должна была помешать мероприятию, да и местный гарнизон не выглядел настолько разложившимся, как питерский. 

Рекламу этому всероссийскому политическому форуму создали соответствующую цели – максимально помпезную. Московское Государственное совещание было объявлено великим событием, которое приведёт к всенародному объединению.

Только одна политическая партия отказалась принять участие в Совещании – большевики, которые пытались даже сорвать его и организовали в дни его проведения забастовку трамваев.

Представительство на Совещании, открывшемся 12 августа, было, действительно, широким. Всего на нем присутствовало 2 500 человек. В числе участников были 488 депутатов Государственной думы всех созывов, 129 представителей от Советов крестьянских депутатов, 100 от Советов рабочих и солдатских депутатов, 147 от городских дум, 117 от армии и флота, 313 от кооперативов, 150 от торгово-промышленных кругов и банков, 176 от профсоюзов, 118 от земств, 83 от интеллигенции, 58 от национальных организаций, 24 от духовенства. 

На повестке дня фактически стоял вопрос: как восстановить законность и навести порядок в стране. Меры предлагались прямо противоположные. Демократы призывали к дальнейшей демократизации и к отпору «силам контрреволюции», но они здесь оказались в меньшинстве. Правая часть Совещания – кадеты и другие политики – предлагали свои рецепты: ликвидация Советов, упразднение выборных комитетов в армии, война до победного конца, суровая дисциплина в армии и в тылу.

Керенский оказался между двух огней. А у него была задача – понравиться всем, объединить всех. Соответственно и его речь была двойственной по смыслу, противоречивой и эклектичной. Керенский выступал и за демократию, и за порядок. Хотел таким образом и революционно-демократическую невинность соблюсти и дисциплину в стране навести. 

В его речи звучал и металл, так как именно такой тон был явно востребован большинством собравшихся. Керенский обещал «железом и кровью» раздавить все попытки сопротивления правительству. Причем этим самым он угрожал и оппонентам справа, и противникам слева. Однако попытка угодить и тем и другим в результате провалилась – он не понравился почти никому из присутствовавших. 

Искусство Керенского лавировать уже всем набило оскомину. От него ждали большей определенности. Время и течение событий резко поляризовало ситуацию в стране и требовало от премьера более четкой позиции.

Большая часть Государственного Совещания жаждала установления твердой власти, и Керенский, подыгрывая большинству, заверял собравшихся в приверженности именно этому курсу. Но почему-то ему не очень аплодировали. Ему уже не верили. 

Таким образом, Керенский, созывая Совещание, хотел получить от общества мандат для наведения порядка в стране и доведения войны до победного конца, но без пожертвования «завоеваниями революции». Однако, эта попытка провалилась. Государственное Совещание раскололось и не приняло никакой резолюции. Легитимности у Временного правительства от этого мероприятия не прибавилось. Скорее – наоборот.

Продолжение читайте на сайте 18 июня