Как известно, фотография появилась совсем недавно. Официально ее признали изобретением 7 января 1839 года, когда Франсуа Араго выступил с докладом о дагерротипии перед Французской академией наук на заседании IX Международного конгресса научной и прикладной фотографии. С 1840-х годов начался мировой фотографический бум, захвативший и Российскую империю. Об удивительной истории, произошедшей в нашей стране в самом начале фотографической эры, мы расскажем в нашей статье.

В ноябре 1841 года два француза – отставной инженер-поручик Альфред Давиньон и его компаньон Анри Фоконье – открыли первую дагерротипическую мастерскую в Санкт-Петербурге на Николаевской улице близ Большого театра. От клиентов не было отбоя. Столичные газеты в начале 1840-х годов писали, что Давиньон якобы создал портреты половины Санкт-Петербурга. В 1843 году Давиньон открыл мастерскую и в Москве, сообщив публике через газету «Московские ведомости» о том, что готов делать снимки москвичей с помощью дагерротипии и рекомендует дамам не надевать для фотографирования «платьев белых, розовых и голубых».

В 1845 году Давиньон собирает свои камер-обскуры и отправляется в долгий фотовояж по городам и весям России. Он загорелся идеей издать «Дагерротипные прогулки по России» и поехал фотографировать или, правильнее будет сказать на языке того века, дагерротипировать натюрморты, пейзажи и людей в Петербургской, Новгородской и Московской губерниях. Но и этого ему показалось мало. В 1845 году он отправился в рискованное путешествие в Сибирь для того, чтобы сделать фотографии государственных преступников – тех самых декабристов, что вывели в 1825 году войска на Дворцовую площадь и за это были сосланы в далекий сибирский край. С этого момента начинаются главные приключения французского фотографа в России. До декабристов, а к тому моменту прошли 20 лет их ссылки, Давиньон, конечно, добрался.

Вот что пишет о том, что произошло дальше, известный советский историк фотографии Сергей Морозов в книге «Русская художественная фотография»: «Всем декабристам было памятно дело, поднятое III Отделением императорской канцелярии. История этого дела убедительно показывает, какими осложнениями грозили занятия дагеротипией в те годы. Случилось вот что. В 1843 году петербургский дагеротипист Давиньон задумал совершить путешествие по России с целью снять достопримечательности городов. Он побывал в Москве, на Украине, отправился затем в Сибирь. Дагеротипы из далекого края, неведомого Европе, сулили фотографу верный успех. В городах, которые проезжал Давиньон, жили на поселении декабристы. Фотограф сделал несколько портретов, в том числе портреты Волконского, Панова, Поджио. В III Отделение царской канцелярии поступил донос. По предписанию из Петербурга фотограф был арестован. Следственная комиссия не обнаружила преступного умысла, но жандармы разыскали все «дощечки» с портретами, снятыми Давиньоном, и уничтожили их. Местным властям было сделано строгое внушение. Занятия дагеротипией нередко вызывали подозрения у царских чиновников».

Николай I своих врагов – декабристов не забыл и не простил. Несмотря на то, что многие из них уже заняли публичные государственные должности в Сибири, распространять о них информацию было нельзя. Как Охранка выяснила о том, что Давиньон делал фотографии декабристов, доподлинно не известно. Есть предположение, что соглядатаи прознали о снимках из переписки декабристов и их родственников, которая постоянно вскрывалась жандармами. Якобы в одном из отчетов Николаю I шеф Третьего отделения писал о том, что сами государственные преступники (то есть декабристы) и их родственники пересылали друг другу дагерротипы, в числе которых были снимки Поджио, Панова и Волконского, а также их жен и детей. Третье отделение эти дагерротипы изъяло, Давиньона арестовало и начало проводить с ним серьезные беседы (все-таки, какое было травоядное время) на предмет того, распространял ли он дагерротипы или нет? Конечно, бедный фотограф говорил, что совсем не знал о запрете на распространение снимков декабристов. Действительно, он и не мог знать об этом, ведь до него не было такого запрета, потому что никто фотографировать ссыльных даже не пытался. Как в итоге французу удалось убедить жандармов в том, что он делал снимки только для себя и для самих декабристов, тоже точно не известно.

Согласно отрывочно дошедшей до нас информации, жена фотографа Екатерина Давиньон все время его ареста обивала пороги государственных служб, убеждая, что ее муж ничего преступного не замышлял. В своем старании Екатерина добралась даже до начальника Третьего отделения. Может быть, именно ее настойчивость и спасла Альфреда Давиньона от сурового наказания. В итоге с него взяли письменное заверение, что снимков декабристов он у себя не имеет и впредь никаких дагерротипов с ними делать не будет. Оказавшиеся в руках Охранки дагерротипы с портретами декабристов подлежали уничтожению.

Однако, скорее всего, француза-фотографа отпустили потому что технология дагерротипии совершенно не предполагала массового тиражирования снимков. Это сегодня мы представляем фотографию (не цифровую, конечно), как технологию получения фотопленки с негативом, с помощью которого можно сделать огромное количество фотокопий. Но дело в том, что дагерротип всегда единственный, и другого такого быть не может. Дагерротипирование в студии было очень затратным по времени и финансам мероприятием. Голову человека, желающего получит свой снимок, закрепляли в неподвижном состоянии на долгие минуты в специальном, практически пыточном устройстве – копфгалтере. Иначе изображение рисковало стать размытым, нечетким. Кстати, может быть, поэтому у очень многих людей на дагерро-фотографиях такие грустные и даже мрачные лица? Такое долгое издевательство (сидели неподвижно в копфгалтере примерно 15 минут) над собой не каждый может стоически выдержать. Конечно, фотограф мог создать несколько разных дагерротипов в ходе одной съемки, но и это тоже крайне маловероятно, потому что получение изображения на посеребренной пластинке стоило в ту эпоху, мягко говоря, недешево. В общем, можно предположить, что Третье отделение убедилось, что в их руках единственные дагерротипы декабристов, поэтому Давиньон стал им не интересен, был освобожден из-под ареста и в дальнейшем вполне удачно продолжил в России фотодело. Известно, что летом 1853 года Давиньон открыл в Санкт-Петербурге фотоателье в доме Эгермана на углу набережной реки Мойки и Фонарного переулка. За портрет с рамкой он брал 10 рублей, за второй такой же – 5 рублей. «А если заказ превзойдет 50 рублей серебром, то портреты могут быть сняты на квартире заказывающего», – говорилось в размещенном в газете «Санкт-Петербургские ведомости» рекламном объявлении фотоателье Давиньона.

И вот, казалось бы, конец нашей истории. Но спустя 150 лет происходит нечто невероятное. В 1990-х годах в музейных архивах почти случайно обнаруживаются те самые дагерротипы Давиньона с портретами декабристов 1845 года! Оказывается, их не уничтожили в Третьем отделении, а бережно сохранили в своем архиве. И так же бережно архив Охранки хранили после 1917 года. И теперь мы можем увидеть реальные фотопортреты смелых людей, вышедших зимой 1825 года на Дворцовую площадь и проживших долгие десятилетия в ссылке.  Как тут не вспомнить и не перефразировать великие слова: Фотографии, как и рукописи, не горят. Хотя бы некоторые из них.

Андрей Кирхин

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора

Стилистика, орфография и пунктуация публикации сохранены