Россия всегда славилась своими умами, талантом своих учёных и инженеров. О том, какой тернистый путь проходила наша страна в подготовке крайне нужных ей специалистов, мы расскажем в новой серии статей.

Петр I издал 22 ноября 1696 года указ, согласно которому русская дворянская молодежь должна была обучаться за границей. Первыми «грызть гранит науки» за границу отправились несколько десятков отпрысков знатных аристократических семей, так называемых «комнатных стольников», их ждали в Италии, Голландии и Англии, где они за свой счет должны были познавать основы и тайны кораблестроения, навигации, математики и астрономии.

До Петра Великого в самом начале XVII века Борис Годунов отправил 18 московских дворян познавать науки в Европу, но в Смутное время о них подзабыли и уже при царе Михаиле Федоровиче попытались отыскать следы молодых студиозов, ибо они понадобились на Руси. Как пишет в своих трудах историк, академик Петербургской академии П.П. Пекарский, судьбу их выяснить то удалось, а вот вернуть в Московию - нет.

Один из тех 18-ти, Микифор Олферьев, стал магистром богословия, первым русским, закончившим полный курс Кембриджского университета. Он перешел в англиканство и принял священный сан. Еще один - Фетка Костомаров, служил в «Ирлянской земле от короля аглицкого секретарем», Сафон Михайлов и Казарин Давыдов — открыли в Индии несколько торговых предприятий и превратились в коммерсантов. Как видно, талантливые оказались молодые русские дворяне. Но все просьбы Москвы вернуть их домой силой английские власти отказывались, обосновывая тем, что выбор, где жить и что делать у бывших студентов был добровольный. Русские послы даже выкрали Микифора Олферьева и спрятали в посольском доме, но друзья помогли ему бежать. По историческим свидетельствам, первый русский англиканский священник прожил на новой родине долгую и счастливую жизнь.

Но Московии все же очень нужны были свои собственные талантливые специалисты, и царь Петр к делу обучения молодежи подошел со всем вниманием и строгостью.

«С учеными монахами малороссийскими и белорусскими, с учителями из польских шляхтичей, которые могли выучить по-латыни и по-польски и внушить интерес к спорам о хлебопоклонной ереси, – с помощью этих людей нельзя было сделать Россию одной из главных держав Европы, для этого нужны были другие люди, другие средства. Для этого нужна была не одна школьная и кабинетная работа, для этого нужна была страшная, напряженная деятельность, незнание покоя; для этого сам Петр идет в плотники, шкипера и солдаты. Если бы Петр хотел окружить себя только людьми вполне приготовленными, то он должен был бы окружить себя только иностранцами, отстранив всех русских. Но этого он именно и не хотел и все важнейшие должности поручал русским, ибо ему не нужно было делать новое дело чужими руками, что было бы легко для него, но не прибыльно для России: ему нужно было приучать русские руки к новому необходимому делу», - пишет историк С. Соловьев.

Заботливые родители отправляли своим детям, обучающимся за границей, значительные денежные средства. Это позволяло дворянской молодежи жить в роскоши и комфорте: они развлекались, устраивали кутежи, участвовали в дуэлях, но проявляли мало интереса к наукам. Ситуация стала настолько серьезной, что в 1710 году Петр I издал указ, запрещающий пересылать деньги и вещи за границу, минуя Адмиралтейский приказ, что стало первым примером своеобразного валютного контроля. Однако даже эти меры не принесли желаемого результата.

Близкий соратник Петра I Неплюев пишет в своих записках: «Партии таких учеников, все из дворян, были рассеяны по важнейшим городам Европы: в Венеции, Флоренции, Тулоне, Марселе, Кадиксе, Париже, Амстердаме, Лондоне, учились в тамошних академиях живописному искусству, экипажеству, механике, навигации, инженерству, артиллерии, рисованию мечтапов, как корабли строятся, танцевать, на шпагах биться, посещали «редуты», игорные дома, где дрались и убивали один другого, богатые хорошо выучивались пить и тратить деньги, промотавшись, продавали свои вещи и даже деревни, чтобы избавиться от заграничной долговой тюрьмы, а бедные, неаккуратно получая скудное жалование, едва не умирали с голоду, иные от нужды поступали на иностранную службу, и все вообще плохо поддерживали приобретенную было в Европе репутацию «добрых кавалеров»».

Отправка молодых дворян на учебу за границу была для них огромным испытанием и настоящим бедствием, как выразился один из них, В. В. Головин. Чтобы избежать такой участи, некоторые даже становились монахами. Вологодский помещик И. Морков, отправленный в Венецию для изучения морской навигации, тайно вернулся из Италии в Россию и постригся в монахи в одном из петербургских монастырей. Петр I, узнав об этом, приказал вернуть монаха обратно и вновь отправить его на учебу за границу.

По словам еще одного знаменитого историка В. Ключевского, эффективность заграничного обучения оставляла желать лучшего. «Некоторые, добровольно или по указу странствовавшие по Европе, уже будучи семейными людьми, в летах, написали свои заграничные наблюдения, показывающие, как труден и малоплоден был этот образовательный путь. Неподготовленные и равнодушные, с широко раскрытыми глазами и ртами, смотрели они на нравы, порядки и обстановку европейского общежития, не различая див культуры от фокусов и пустяков, не отлагая в своем уме от непривычных впечатлений никаких помыслов».

Стоит отметить, что Петр I уделял большое внимание и развитию обучения в России. По его распоряжению в архиерейских домах и при монастырях были открыты школы, где дети дворян и приказных чиновников в возрасте от 10 до 15 лет изучали математику и основы грамматики. Только по их завершении им могли быть выданы «венечные памяти» - то есть разрешения от священников на вступление в брак.

Крепнущей империи Петра Великого были очень нужны образованные молодые люди, способные говорить на нескольких языках и отлично разбирающиеся в точных науках. В 1701-1702 гг. русская армия под командованием Бориса Шереметьева громит шведов в Лифляндии и захватывает Мариенбург. На улицы покоренного города встречать победителей выходят смиренные жители, среди которых была семья известного просветителя Иоганна Эрнста Глюка. Под его руководством в Лифляндии создали образовательные заведения, где детей учили на родном языке. Интересный факт - именно в доме Глюка воспитывалась Марта Скавронская, будущая жена Петра Великого, ставшая после смерти царя первой российской императрицей под именем Екатерина I.

Русские власти берут талантливого иноземца в оборот и поручают Глюку в 1703 году организовать обучение молодежи разным языкам для работы в Посольском приказе. Царь Петр лично отмечает большой педагогический опыт Глюка и поддерживает его предложение по созданию в Москве первой в стране светской общеобразовательной школы, в которой юношей обучали бы не только иностранным языкам, но философии и математике, истории, риторике, политике и другим наукам. Так появилась знаменитая школа Глюка, расположившаяся в здании на Маросейке в Санкт-Петербурге и быстро получившая статус гимназии. Старинное здание школы сохранилось до наших дней. Пастор Глюк написал для школы учебники на русском языке и пригласил иностранных преподавателей.

Историк Василий Ключевский описал гимназию так: «Гимназия Глюка была у нас первой попыткой завести светскую общеобразовательную школу в нашем смысле слова. Мысль оказалась преждевременной: требовались не образованные люди, а переводчики Посольского приказа, и училище Глюка разменялось на школу иностранных корреспондентов, оставив по себе смутную память об «академии разных языков и кавалерских наук на лошадях, на шпагах» и т. п., как охарактеризовал школу Глюка князь Б. Куракин. После этой школы учебным заведением с общеобразовательным характером оставалась в Москве только греко-латинская академия, рассчитанная на церковные нужды, хотя еще не утратившая всесословного состава. Брауншвейгский резидент Вебер, в 1716 году уже не заставший школы Глюка, очень одобрительно отзывается об этой академии, где училось до 400 студентов у ученых монахов, «острых и разумных людей». 

Сыновья Глюка - Кристиан и Иоганн посвятили свою жизнь России. Первый продолжил труд отца в гимназии, затем стал советником Камер-коллегии, второй дослужился до должности вице-президента Юстиц-коллегии Лифляндских и Эстляндских дел.

Возвращаясь к теме заграничного обучения, стоит отметить еще одно постыдное явление. Уже упомянутый дворянин Неплюев с горечью отмечал, что успехи в науках вернувшейся из других стран молодежи вызывали неприязнь соплеменников. «Не только от равных им возненавидены, но и от свойственников своих за европейский обычай, в них примеченный, насмешкой и ругательством осмеяны», - писал Неплюев.

Продолжение следует

Андрей Кирхин

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора

Стилистика, орфография и пунктуация публикации сохранены