МОСКВА, 23 дек — РАПСИ. Постановление пленума Верховного суда (ВС) РФ, в котором разъясняются вопросы с определением места совершения киберпреступления, решает больше теоретические вопросы, нежели обеспечивает потребности правоприменительной практики.
Такое мнение высказал РАПСИ доцент, начальник кафедры гражданского и трудового права, гражданского процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя Альберт Тумаков.
ВС ранее разъяснил, что при определении места совершения преступлений с использованием электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет, и, соответственно, территориальной подсудности уголовного дела судам необходимо учитывать, что доступ к данной сети может осуществляться с помощью различных компьютерных устройств, в том числе переносных (мобильных).
«Местом совершения такого преступления является место совершения лицом действий, входящих в объективную сторону состава преступления (например, при публичных призывах к осуществлению экстремистской деятельности – территория, на которой лицом использовалось компьютерное устройство для направления другому лицу электронного сообщения, содержащего такие призывы, независимо от места нахождения другого лица или использовалось компьютерное устройство для размещения в сети Интернет информации, содержащей призывы к осуществлению экстремистской деятельности)», — указывает ВС.
Тумаков напомнил, что в доктрине уголовного права позиции насчёт того, что считать местом совершения преступления разнятся.
«Одни учёные применяют аналогию нормы, раскрывающей понятие «время совершения преступления» и, таким образом, местом, по их мнению, считается место совершения общественно опасного деяния. Другие же напротив, отталкиваются от ч. 1 ст. 29 УК РФ, которая гласит, что преступления считается оконченным, если в деянии содержатся признаки состава преступления, и, таким, образом, местом совершения преступления считается то место, где преступление было окончено», - рассказал эксперт.
Говоря о преступлениях в сфере информационно-телекоммуникационных технологий, следует охарактеризовать их как дистанционные, считает доцент. «То есть злоумышленник совершает общественно опасные действия (например, неправомерный доступ к компьютерной информации) в одной точке, а опасные последствия наступают совершенно в ином месте», - указал он. Чтобы урегулировать вопрос определения места совершения преступления, и было, по его мнению, принято указанное постановление пленума ВС РФ. Однако до его принятия действовало диаметрально противоположное правило: местом совершения преступления считалось место, где наступили общественно опасные последствия, напомнил Тумаков.
С точки зрения логики, решение считать местом совершения киберпреступления то место, откуда действовал злоумышленник, вполне обоснованно, считает эксперт. Однако у него «есть некоторые опасения как данная норма будет работать на практике». «К примеру, злоумышленники часто используют VPN для сокрытия их IP адресов. И преступник из Челябинска по щелчку мыши превращается в жулика из Парижа, Берлина, Вашингтона и т.д. Распутать цепочку подменных IP и вычислить истинное место нахождения преступника не всегда возможно и требует больших временных затрат. Кроме того, возникает вопрос процессуального характера: установив место совершения преступления за рубежом, как органы предварительного расследования будут осуществлять осмотр места происшествия в соответствии со ст. 176 УПК РФ?» - заметил доцент.
