Продолжаем совместный проект с историографическим сообществом «Политика на сломе эпох» под общим названием «Парламентаризм новой России». В рамках этого проекта наши читатели смогут прочитать интервью с депутатами Госдумы России первого созыва, узнают, как строилась работа в парламенте и какие они, народные избранники, лично.

Наш очередной гость – депутат Госдумы РФ первого созыва Валентин Татарчук.

— Вы до этого были в Верховном Совете. А еще раньше были директором завода. Это был целенаправленный поход в политику? Что Вас сподвигло пойти на выборы?

— Да, целенаправленный. Сподвигло меня то, что нормальное законодательство и нормальная работа Верховного Совета были тогда не закончены, а я, как Вы сказали, был до этого членом Верховного Совета. И решил продолжить, тем более, что меня пригласили в пермскую группу «Выбора России». Я дал согласие.

— Вы по спискам шли или как одномандатник?

— Я избирался и по спискам, и по одномандатному округу.

— Много было конкурентов? Трудно было тогда за «Выбор России» агитировать?

— Я бы не сказал, что трудно. Мне, по крайней мере, не было трудно. Не везде сразу было понятно, чего хочет наша партия, чего хочу я, выдвигаясь от нее. Тогда в северных районах Пермского края приходилось дополнительно разъяснять. А по одномандатному округу было семь человек оппонентов.

— Я знаю, что во второй созыв Вы тоже выдвигались. Как по Вашим ощущениям, выборы технологически отличались друг от друга?

— Отличались, конечно. На мой взгляд, первые выборы были более свободными и объективными. Вторые выборы уже были «заорганизованы». Поэтому уже менее интересны.

— Существует мнение, что Борис Ельцин тогда дистанцировался от выборов, сконцентрировался на голосовании за Конституцию, за которую голосовали в один день с выборами. Таким образом, Дума в правом фланге получилась слишком разнообразной. Вы согласились бы с этим мнением?

— Да, соглашусь и даже больше скажу – Ельцин к тому времени еще не определился: на кого ему опираться, как вести политику. У него еще не было понимания ситуации, поэтому он ни на кого не ставил. Мне кажется, что это результат неполного понимания программы «Выбора России» и других партий. Что там ему говорили консультанты, не могу сказать.

— Поэтому так оказалось, что в правом демократическом фланге, конкурируя между собой, оказались две близкие к Ельцину персоны: Гайдар, не чужой ему человек, и в «ПРЕС» – Шахрай, который был его советником?

— Шахрай мало понимал, кстати говоря. А Гайдар, конечно, великолепный человек, великолепный экономист, но не политик. Так уж вышло. Он старался, но ему это не по душе было. Ему по душе была экономика. Поэтому навязывать политическое мнение он, как нормальный человек, не хотел.

— На первых выборах удивительным стало то, что ЛДПР выиграла по спискам. Как Вы думаете, за счет чего выиграла эта партия? Некоторые из Ваших коллег говорят, что это было протестное голосование, некоторые считают, что просто ради смеха за них проголосовали.

— Нет, это не было протестным голосованием. Тогда еще не было никого, против кого можно было бы протестовать. Первые выборы в парламент были первыми по-настоящему демократическими, будем говорить так. Потому что выборы в Верховный Совет тоже, знаете ли, были выборами сомнительными. Так что у народа еще не было смысла голосовать против кого-то. Я бы сказал, что привлекла болтовня Жириновского: «Мужику по бутылке водки, бабе по мужику». Это простой народ привлекло. И они пошли отдавать голоса за него. Это первые выборы, которые, действительно, народ определял. Раньше была одна партия. Теперь их было много, и народ пошел за болтунов, которых не видел до этого. Обещал, конечно, черт знает что. И называлась партия «либерально-демократическая». Это ж надо было дурь такую соорудить.

— Да, особенно учитывая то, что в его речах и близко не было ничего ни либерального, ни демократического. А демократы, получается, не смогли поговорить с простыми людьми? Почему «Выбору России» прочили больше 50%, а взял он всего чуть больше 15%?

— В нашей партии были интеллектуальные, грамотные люди. Наш язык не позволял народу в нас так влюбиться, как в Жириновского. Мы на другом языке разговаривали и в экономике, и в политике – не для широких масс. Интеллигенция, конечно, понимала, но широкие массы еще не были готовы к этому.

— После выборов в Думе произошла другая, не менее удивительная история: спикером Госдумы с перевесом всего в один голос стал Иван Рыбкин. Как Вы думаете, почему именно Иван Петрович?

— Он во многих случаях был удобен для уже создавшейся в то время правящей элиты. Удобен из-за сговорчивости.

— На первом заседании выступал тогдашний премьер Виктор Черномырдин. Он в своей речи призвал депутатов исключить из лексикона слова «нетерпимость» и «нетерпение». Как Вы думаете, депутаты первой Думы терпимо друг к другу относились?

— А что значит «терпимы друг к другу»? Коммунисты всегда стояли на втором месте по нетерпимости после ЛДПР. Мы более или менее с «Яблоком» общались, но из-за ряда разногласий некоторые замечательные законы, которые мы готовили, не прошли. Допустим, закон о земле под предприятиями. Три голоса не хватило. Именно представителей фракции «Яблоко». Я бы сказал, что терпимость между интеллигентными направлениями в Думе была. А хамство в основном шло от ЛДПР, и во многом непримиримы были они и коммунисты.

— Кстати о депутатах от «Яблока». Судя по стенограммам заседаний, им часто с коммунистами было проще договариваться, чем с вроде бы более близкой партией «Выбор России». Почему так?

— Идеология фракции «Яблоко» была ближе к идеологии коммунистов, чем к «Выбору России». А в некоторых вопросах просто были расхождения, особенно в вопросах экономики.

— Некоторые из Ваших коллег говорят, что тогда на депутатов со стороны исполнительной власти оказывалось давление. Вы испытывали что-то подобное на себе?

— Я так представляю, что давление на демократический «Выбор России» власти не оказывали. Понимая, что Гайдар возглавляет фракцию и на него давить бесполезно. Давление на другие фракции было, и было мощным. Но больше всего оно сказывалось на ЛДПР, которые орали, кричали, за деньги голосовали. Они до сих пор так делают. Я же слежу за этим, слава Богу. Может, конечно, не все, не хочется всех людей в той фракции обижать.

— Вы трудились в Комитете по промышленности, строительству, транспорту и энергетике. Насколько мне известно, вы высказывали неудовлетворенность результатами работы в комитете. Это так?

— Комитет возглавлял ЛДПРовец. Хотя мы знали друг друга раньше, это был заместитель министра, в свое время он знал меня по работе на целлюлозно-бумажном заводе. Приезжал на комбинаты. У нас все время были разногласия. Постоянные в решении вопросов законодательства. То, что они предлагали, было неприемлемо для нас. Мне было очень непросто работать в комитете. Очень часто серьезные вопросы направлялись ко мне для контроля. Потому что председатель комитета понимал, что я решу по-другому, не так, как он хочет. То есть сложности были, хотя я ощущал поддержку простых людей.

— Хоть какие-то из Ваших проектов, идей удалось реализовать?

— Да, конечно. В частности, себе в заслугу могу поставить то, что Сосковец не стал премьером. Он как танком шел, мне же удалось его остановить.

— Вы можете назвать самый существенный законопроект, который удалось принять Думе, как самый нужный для жизни страны?

— Немало было таких законопроектов. Хотя бы о приватизации. Считаю, что это один из основных документов, который позволил «разгосударствлять» предприятия. Может быть, с ошибками, может быть, очень быстро, но был страх, что все вернется назад, а этого мы допустить не могли.

— Первая дума была местом для дискуссий?

— Видимо, да. Не случайно же дрались. Было таким местом для дискуссий – будь здоров!

— Как долго дискуссионность сохранялась?

— Я думаю, во второй она кончилась.

— Как Вы думаете, первую Думу можно назвать парламентом в чистом виде?

— Думаю, что да. Именно первую Думу можно назвать парламентом. Потому что шли нормальные дискуссии, нормальная работа по выработке законов, депутаты разных фракций находили общий язык, пытались договариваться. Поэтому я думаю, что это был единственный состоявшийся парламент.

— Последний вопрос, продолжите фразу: «Госдума России первого созыва – это…»?

— Это прообраз первого парламента. Нормального более или менее.

Справка: ТАТАРЧУК ВАЛЕНТИН ИВАНОВИЧ

Родился 28 сентября 1937 года.

С 1955 года – откатчик на шахте «Макеевская южная». Затем с 1961 по 1969 годы работал на Кондопожском целлюлозно-бумажном комбинате. Закончил работу главным технологом.

В 1969 году вступил в КПСС. С 1969 по 1975 годы был главным инженером, затем – директор Ляскельского комбината в Карелии. А в период 1975-1989 годов – директором Соликамского целлюлозно-бумажного комбината имени 60-летия Союза ССР (Пермская область).

В 1989 году стал народным депутатом СССР по квоте КПСС (так называемая «красная сотня»). В Верховном Совете СССР был заместителем председателя Комиссии Совета Союза по вопросам развития промышленности, а затем – председателем подкомитета по вопросам экономической безопасности. Входил в Межрегиональную депутатскую группу.

С 1993 по 1994 годы – член движения «Выбор России». В декабре 1993 года избран депутатом Государственной Думы от блока «Выбор России». Входил во фракцию «Выбор России». Был зампредседателя Комитета по промышленности, строительству, транспорту и энергетике.

С марта 1994 года до истечения полномочий Государственной Думы первого созыва – ответственный секретарь фракции «Выбор России». На учредительном съезде партии Демократический выбор России (ДВР) избран членом Политсовета и заместителем председателя исполкома.

В марте 1995 года после отставки председателя исполкома ДВР Олега Бойко был утвержден пленумом Совета ДВР и.о. председателя исполкома ДВР. С июня 1995 года – председатель исполкома.

В 1995 баллотировался в Государственную Думу от блока «Демократический выбор России – Объединенные демократы» (ДВР-ОД), который не преодолел 5% барьер.

В сентябре 1996 года на съезде ДВР был переизбран членом Политсовета и избран одним из двух заместителей председателя партии.

Беседовал журналист, исполнительный директор историографического сообщества «Политика на сломе эпох» Артем Амелин.