Продолжаем совместный проект с историографическим сообществом «Политика на сломе эпох» под общим названием «Парламентаризм новой России». В рамках этого проекта наши читатели смогут прочитать интервью с депутатами Госдумы России первого созыва, узнают, как строилась работа в парламенте и какие они, народные избранники, лично.

Наш очередной гость – правозащитник, депутат Госдумы РФ первого созыва Лев Пономарев.

- Лев Александрович, у Вас к моменту выборов в Госдуму РФ первого созыва была довольно успешная политическая карьера. Это было осознанное решение - пойти на выборы?

- В 80-х годах прошлого века я был одним из инициаторов создания общества «Мемориал», потом я участвовал в выборах Верховного Совета РСФСР, а также был доверенным лицом Андрея Сахарова на выборах. Я выиграл те выборы. Вот тогда я был заметным политиком, скажем так, потому что попадал в какие-то рейтинги и все остальное. 

Потом, когда пришло время идти на выборы в Госдуму, я принял в них участие, и немножко, я бы так сказал, расслабился. Мне казалось, что я довольно известный человек, я посмотрел, кто там участвует, и мне показалось, что я выборы выиграю. Но выборы я проиграл. А попал же я в Думу, когда умер замечательный человек, экономист, член «Выбора России». Я его знал довольно неплохо. Он умер, а я следом за ним по списку прошел. Вообще, «Выбор России» не так плохо собрал, но, с другой стороны, собрал, конечно, намного меньше, чем собирался собрать, чем ему сулили эксперты, тогда все были уверены, что этот блок возьмет не менее шестидесяти процентов. 

- Тогда и прогнозы, и опросы показывали хороший рейтинг «Выбора России», а выиграла ЛДПР по спискам. Кстати, раз уж заговорили об этом, это было, на самом деле, очень удивительным и неожиданным тогда, в 1993 году, когда ЛДПР заняла первое место по спискам?

- Я бы так сказал, это доказательство того, что выборы в 1993 году были неподдельными. Этим можно гордиться.

- Как Вы думаете, ЛДПР собрала протестные голоса?

- Несмотря на то, что Ельцин применил силу для разгона парламента, выборы состоялись, вот это, по-моему, главное в истории России, потому что все говорят о расстреле Белого дома. Конечно, это был неуклюжий жест Ельцина, стрелять не надо было, но то, что это был военный мятеж – установленный факт. Я был на стороне Ельцина и призывал людей выходить на улицы, чтобы поддержать президента. Но я также был свидетелем того, как Ельцина все предали. Очень много людей предали Ельцина. 

Так вот, выборы состоялись… Всегда те, кто при власти, могут сказать, что «Выбор России» была проправительственная партия. Да, так получилось, что до этого была оппозиция, «ДемРоссия» была оппозицией, а вот «Выбор России» стала проправительственной фракцией. При том, что там было очень много демократической номенклатуры. Они преувеличили свои возможности. Но выборы были честными.

- Давайте поговорим про «ДемРоссию». Если так можно выразиться, это был такой первичный субстрат, из которого потом вышли практически все демократические фракции и партии, часть из которых существует до сих пор. Почему непосредственно перед выборами это движение перестало существовать? 

- Дело в том, что, конечно, «Демократическая Россия» должна была сохранить свое название, и она должна была делать фракцию, она должна была идти на выборы именно с этим названием. В какой-то момент началась возня. Больше всего этим занимался Аркадий Мурашов. И, наверное, это было поддержано Егором Гайдаром. Они начали создавать некий блок, изменили название, назвали «Выбором России». 

Да, «ДемРоссия» была действительно очень рыхлой организацией. У нас все существовали сами по себе. Я понимал, что «рулить» практически всеми процессами невозможно. А у Егора Гайдара и Аркадия Мурашова стояла задача, чтобы на выборы прошли те люди, которые были не изнутри «ДемРоссии», а были министрами. И он это не хотел делать в контакте со мной, например, хотя я руководил административной частью всех работ в «ДемРоссии». Потом я вдруг узнаю: где-то одно совещание по выдвижению кандидата, где-то другое, а потом смотрю, «Выбор России» появился. Я тогда удивился, зачем это нужно? Потом постепенно я понял, что они хотят выдавливать, освобождаться от «ДемРоссии». В общем, в какой-то момент было принято решение, освобождаться от «ДемРоссии» и у этого были свои корни. 

Корни этого были в том, что «ДемРоссия» создавалась снизу. Это единственный пример создания демократической партии снизу. Потом все создавалось сверху. Либо под Гайдара, либо под Рыжкова, либо под кого-то еще. Так вот, мы создали движение, вобравшее в себя несколько разрозненных организаций. Я позвал в оргкомитет Аркадия Мурашова, потому что он был секретарем Межрегиональной депутатской группы, такой весомый человек. Но он и группа товарищей подготовили к съезду «ДемРосси» интригу. К моменту съезда, конечно, у нас уже был разработан устав, и мы понимали, что съезд будет труден, так как на нем мы будем его принимать. Съезд был грандиозным. Он был в кинотеатре «Россия», участвовало в нем около двух тысяч человек. Мы в оргкомитете договорились, что первый день съезда ведет Аркадий Мурашов, а второй - я. 

И вот ведет Аркадий Мурашов, дает выступать Сергею Белозерцеву, был такой депутат, который говорит, что прямо сейчас, на съезде, мы должны выбрать лидеров «ДемРоссии». А люди типа Пономарева хотят манипулировать съездом. Потом меня обвинили в связях с КГБ. Таким образом, на съезде и на движении была поставлена точка, и это было совершенно продуманно. Поэтому, когда готовились выборы уже 1993 года, все это снова у них в головах всплыло. И они сделали блок «Выбор России», освободившись от груза «ДемРоссия».

Кстати, когда уже прошли выборы, я не был депутатом, но я был сопредседателем «ДемРоссии», а финансировал меня Гайдар. И Гайдар мне говорил, какие бизнесмены помогают с финансированием. Это, конечно, были не бюджетные деньги. И вот, в определенный момент настало время, когда я задал вопрос ему о том, что мы будем делать с движением «Демократическая Россия»? И он мне ответил, что, Лев, я все продумал и принял решение. Нам нужно брать лучшее у коммунистов — дисциплину. И я прекращаю финансирование «ДемРоссии». 

- А теперь вернемся к выборам в парламент в 1993 году. Существует мнение, что Борис Ельцин тогда дистанцировался от выборов, сконцентрировавшись больше на Конституции, которая принималась в один день с выборами депутатов. За счет этого он не показал ни на кого из демократов пальцем, и они в первой Думе были многочисленны и разобщены. Вы согласны с этим тезисом?

- Я должен сказать, что Ельцин вообще дистанцировался от демократов, он, как политик, маневрировал. Когда назначил Черномырдина, я его уговаривал, я лично его уговаривал, чтобы он этого не делал, чтобы он пока подождал, но я не могу сказать, что я его осуждаю. Потому, что нам, демократам, с Ельциным удалось самое главное: не было кровавой революции и большой крови в период перехода от тоталитарного режима к демократическому. 

Он был политик, он хотел сохранить власть и, может, правильно делал. Потому, что он бы так и власть бы потерял, и президентом бы не стал, и Конституцию бы не провел. Да ничего бы не получилось. Это было его право - немножко отстраниться. Не говоря уже о том, что «Выбор России» все же был вождистской партией. Пока во фракции не знали мнения Егора Тимуровича, никто не голосовал. Гайдар входит, все во фракции встают, аплодисменты. Ему не надо было заниматься политикой, с моей точки зрения.

- Еще одно неожиданное событие, которое произошло уже в стенах Думы: руководителем парламента стал рядовой депутат немногочисленной фракции. Иван Петрович Рыбкин от Аграрной партии России. Как Вы думаете, почему именно он, это была компромиссная фигура?

- Я думаю, что да, он был компромиссной фигурой, он публично говорил, что поддерживает Ельцина, по-моему, в то время. И это был компромисс между законодательной и исполнительной ветвями власти. 

- На первом заседании Госдумы перед депутатами выступал Черномырдин. Он в своей речи призывал депутатов исключить из лексикона народных избранников слова «нетерпение» и «нетерпимость». Депутаты прислушались к премьеру?

- Парламент был достаточно живой. То, что в нем было насилие и драки со стороны, в основном, ЛДПР – это, конечно, было плохо. 

- Некоторые Ваши коллеги по первой Думе говорили в интервью, что исполнительная власть оказывала давление на депутатов для принятия законов или еще для чего-то. Другие говорят, что давления, как такового не было, но был подкуп депутатов. Вы испытывали на себе что-нибудь из этого, Вас пытались подкупить или оказывали на Вас давление?

- Нет, денег мне лично никто не предлагал, хотя некоторые бизнес-структуры приносили какие-то законопроекты и просили поддержать, это было. У нас бизнес только начинал работать. Они, бизнесмены, просто приносили проект закона, говорили, вот если ты поддержишь, было бы правильно. Но я не думаю, что в этом есть большой грех: лоббизм есть в официальной структуре разных парламентов разных стран, просто у нас его не было и он формировался. 

Давления со стороны исполнительной власти я тоже не ощущал. Не сравнить с тем, что сейчас. Мне кажется, что первая Государственная Дума так же, как Верховный совет РСФСР, были открыты. Да вообще, все парламенты при Ельцине, я думаю, были довольно свободны, довольно независимы. Известно же, что в первой Думе мы выступали за отставку правительства Черномырдина. Парламент был все время живой. 

- Как известно, у коммунистов с ЛДПР довольно успешно получалась кооперация в первой и второй Думе, чтобы принимать или проваливать нужные законопроекты. А у демократов это либо вообще не получалось, либо получалось с ужасным скрипом. Это касается, в первую очередь, «Выбора России» и «Яблока». Как Вы думаете, почему сложилась такая ситуация?

- Это очевидно потому, что ЛДПР было создано по решению КГБ СССР. Это известный факт. Мне это подтверждал Яковлев Александр Николаевич. Кстати, первый список ЛДПР, который они представили еще в Верховном Совете для регистрации, именно я заблокировал. Я получил информацию, что списки были составлены буквально в нескольких селах Абхазии. Тогда я заручился поддержкой ряда товарищей-депутатов, и мы сказали, что это нелегитимные списки. Таким образом, ЛДПР в первый раз не зарегистрировали, только со второго захода у нее это получилось. Так вот, это были ставленники КГБ. КПРФ же – наследница КПСС. А демократы были противниками всего тоталитарного. 

Однако я не думаю, что демократы часто не объединялись. Объединялись. Большие противоречия были между двумя персонами - Явлинским и Гайдаром. Они выступали за разную экономическую политику, и это, конечно, очень сильно мешало им объединяться. А потом это проецировалось на их партии и фракции. Они были принципиально разные. Мне же казалось, что и эти две персоны, и их организации все же больше одинаковые, чем разные. 

- Какой бы Вы выделили самый важный, с Вашей точки зрения, закон, принятый первой Думой?

- Судебная реформа была одной из главных концепций. Уголовный кодекс был тогда принят. Вообще, главный успех демократов - мы заложили фундамент демократического государства. Нами законодательно было заложено разделение властей, разделение функций исполнительной и законодательной власти, независимость СМИ, закон о СМИ был принят очень хороший. И много других хороших и важных законов, поэтому, мне трудно сказать, какой из них наиболее важный. 

- Первая Дума была местом для дискуссий?

- Конечно, была. И для драки, и для дискуссий. И вторая, наверное, я не был во второй и в третьей, но все равно там были дискуссии. И вообще все Думы, что были при Ельцине, были местом для дискуссий. Много в чем можно обвинять Ельцина, но при первом президенте России, Борисе Ельцине, был расцвет демократии, который можно было хоть как-то в России представить. 

- И последний вопрос, который я задаю всем. Продолжите фразу: «Госдума России первого созыва – это…»?

- Это хороший пример работы демократического парламента, несмотря на все те огрехи, которые там были.

Справка: ПОНОМАРЕВ ЛЕВ АЛЕКСАНДРОВИЧ.

Родился 2 сентября 1941 года.

Окончил Московский физико-технический институт (МФТИ) в 1965 году, аспирантуру МФТИ в 1968 году. Доктор физико-математических наук. Работал в Институте теоретической и экспериментальной физики АН СССР (ИТЭФ), по совместительству преподавал в МФТИ на кафедре общей физики.

В 1988 году Пономарёв выступил одним из инициаторов создания Общества «Мемориал».

В 1989 году был доверенным лицом академика Андрея Сахарова на выборах народных депутатов СССР. Участвовал в Координационном совете московского объединения избирателей, в инициативной группе по созданию комитета «Гражданское действие».

В 1990 году избран народным депутатом РСФСР. 

С 1990 по 1993 год Лев Пономарёв — народный депутат России, член Совета национальностей Верховного Совета РФ, член Комитета по средствам массовой информации, связям с общественными организациями, массовыми движениями граждан и изучению общественного мнения, член фракции «Демократическая Россия» и депутатской группы «Реформа армии».

Осенью 1991 года возглавил парламентскую комиссию по расследованию деятельности ГКЧП и выяснению роли КГБ в создании ГКЧП.

12 декабря 1991 год, являясь членом Верховного Совета РСФСР проголосовал за ратификацию беловежского соглашения о прекращении существования СССР.

В 1993 году неудачно баллотировался в Государственную думу по одномандатному округу и в списке избирательного объединения «Выбор России». Пономарёв попал в парламент только в связи со смертью депутата Василия Селюнина. 

С 1994 по 1996 год — депутат Государственной думы, член Комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками.

В 1997 году Лев Пономарёв выступил инициатором создания общероссийского движения «За права человека», став исполнительным директором и членом Совета движения.

Беседовал журналист, исполнительный директор историографического сообщества «Политика на сломе эпох» Артем Амелин