Алла Амелина, депутат Госдумы РФ первого созыва, журналист, сопредседатель историографического сообщества «Политика на сломе эпох»: 

Не припомню другого закона, который принимался бы с такой скоростью — можно сказать, «космической». Речь идет о законе «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации».

Проект его был внесен Госдуму первого созыва в июне 1995 года. В октябре того же года Совет Думы включает его в повестку дня. Открываю стенограмму пленарного заседания, и не верю своим глазам. Никаких докладов, содокладов, вопросов и прочих атрибутов первого чтения не наблюдается. Председательствующий кратко объявляет: «Законопроект о Музейном фонде. Позвольте поставить на голосование: принять данный законопроект в трех чтениях». Поскольку время голосования в Госдуме фиксируется с точностью до секунды, не поленилась и посчитала: ровно 64 секунды понадобилось депутатам, чтобы решить этот вопрос. За эти секунды председательствующий успел четыре раза повторить, какой именно законопроект голосуется, а депутаты нажать на кнопки. «За» — 255 человек.

В ноябре закон «О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации» рассматривался в Совете Федерации. Здесь на него затратили времени чуть больше — целых шесть минут. Докладывал Егор Строев, который был весьма лаконичен: «комитет просит поддержать закон», «с трепетом ждут этого решения президент Ассоциации музеев Российской Федерации, директор музея-заповедника "Московский Кремль" Родимцева, директор Государственного Эрмитажа академик Пиотровский и другие», «прошу одобрить».

В отличие от депутатов Госдумы, у членов Совета Федерации нашлись вопросы по законопроекту. Точнее, у одного члена — Леонида Рокецкого. Это, собственно, был даже не вопрос, а некоторые рассуждения на тему нищенского состояния региональных музеев. У сенатора сложилось впечатление, что этот закон «оберегает, финансирует музеи и музейные ценности Москвы и Санкт-Петербурга». И сделал противоречивое предложение: «здесь должна быть статья о том, что Музейный фонд принадлежит жителям Российской Федерации. И нечего всем ездить в Москву для того, чтобы сходить в музей», но при этом он не стал призывать голосовать против, а лишь констатировал, что они принимают закон, «усиливающий федеральную монополию Москвы и Санкт-Петербурга», а вся провинция «как была в нищенском состоянии, так и остается».

Егор Строев отреагировал своеобразно: он поблагодарил коллегу... за призыв голосовать «за». И отметил, что этот закон дает основания отнести все музеи страны к категории оберегаемых государством. 

Тут же поступило предложение из зала голосовать в целом, и закон "О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации" был дружно одобрен сенаторами. Напомним, что на все - про все у верхней палаты ушло шесть минут.

Закон, как и положено, отправили на подпись Президенту РФ. Но он его в том же ноябре 1995-го отклонил. Тем временем полномочия Госдумы первого созыва подошли к концу. Затраченные на его принятие минуты растянулись до апреля 1996 года, то есть уже до следующего созыва.

Однако и здесь депутаты проявили чудеса оперативности. Причины президентского вето остались «за кадром». Можно предположить, что они не носили радикального характера и не касались концепции закона. Во-всяком случае, представитель Президента РФ Александр Котенков даже не стал выходить на трибуну, а прямо из правительственной ложи сообщил, что при доработке профильным комитетом Государственной Думы по образованию, культуре и науке все замечания Президента Российской Федерации учтены. И предложил принять текст в согласованной редакции.

Никакого обсуждения не возникло. Результат голосования: конституционное большинство в 342 человека. Против — 0. Хронометраж рассмотрения вопроса — одна минута 18 секунд.

С Советом Федерации на сей раз получилось загадочно. На дату, которой на официальном сайте Госдумы значится одобрение сенаторами закона "О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации", заседания верхней палаты вообще не было.

А вот Президент закон подписал. И оказался этот закон вполне себе долгожителем, несмотря на «космические» скорости его прохождения в Федеральном Собрании. Он и сегодня работает. Именно с тех пор законодательно утверждено, что музейные предметы и коллекции, включенные в состав Музейного фонда, являются неотъемлемой частью культурного наследия народов Российской Федерации — независимо от того, находятся они в государственной, муниципальной, частной или иных формах собственности.

С чем связано такое безболезненное и оперативное рассмотрение этого закона? Есть по этому поводу два предположения. Во-первых, в числе его инициаторов были представители разных фракций, что, естественно, способствует согласию. Во-вторых, это были не просто представители фракций, а люди в сфере культуры известные и авторитетные. Судите сами: писательница и кинокритик Алла Гербер («Выбор России»), народная артистка РСФСР Наталья Гундарева («Женщины России»), кандидат философских наук Тамара Гудима (КПРФ), композитор, дирижёр, народный артист СССР Мурад Кажлаев (ПРЕС). И — быть может, самое существенное — критик, литературовед, доктор культурологии и на момент принятия закона министр культуры РФ Евгений Сидоров («Выбор России»).