Продолжаем совместный проект с историографическим сообществом «Политика на сломе эпох» под общим названием «Парламентаризм новой России». В рамках этого проекта наши читатели смогут прочитать интервью с депутатами Госдумы России первого созыва, узнают, как строилась работа в парламенте и какие они, народные избранники, лично.

Наш очередной гость – журналист, депутат Госдумы РФ первого созыва Александр Трушников. 

- Александр Христофорович, первый вопрос у меня традиционный: какие пути вывели Вас в первую Госдуму? 

- В 70-е годы я начал работать журналистом на радиостанции. Довольно быстро я освоил эту профессию и стал известным радиокорреспондентом в Тюменской области. Затем я вошел в Союз журналистов. Вскоре началась «горбачевская» оттепель – перестройка, гласность. Я уже к этому времени вел свои передачи, но, с началом нового времени, гласности, я начал вести свою программу именно так, как я этого хочу, говорил - что хочу, звал в гости - кого захочу. Руководство, может, и было против этого, но времена-то изменились, поэтому они помалкивали. 

Передача называлась «Есть мнение». И различные мнения у меня в эфире высказывались совершенно свободно. Я, кстати, предоставлял мнение радиослушателям, что было очень ново. За счет этого передача, как и я, ее ведущий, стали очень популярны и известны в Тюменской области. На этой волне известности я стал членом областного совета народных депутатов. Потом объявили выборы в Госдуму РФ, в которых я участвовал. Мне, к слову, не очень-то хотелось в них участвовать, но меня попросили, я и согласился. Собрал подписи. Тогда, кстати, никаких денег за это не платил, в те времена это не было принято, все люди работали как волонтеры. Ну, и выиграл выборы в довольно крупном округе. 

Должен заметить, что моему выигрышу не завидовали только люди из технического персонала радиостанции – звукорежиссеры, водители, операторы. Дикторы хорошо это восприняли. А вот коллеги-журналисты завидовали повально, ужасно. Это было неприятно, конечно. 

- У Вас была какая-то программа, с которой Вы шли в парламент?

- Нет, тогда не было никаких программ. У партий – да, а у одномандатников это не было принято. Я вообще считаю, что это и не нужно, какая может быть программа? Главная задача депутата и Думы – делать законы для улучшения жизни общества и, главное, чтобы их исполняли. Все.

- Конечно, это огромная проблема нашего государства, что суровость законов в нашей стране компенсируется их повальным невыполнением…

- Разумеется. Даже на низовом уровне. Вот иду я в магазин, мне охранник заявляет, что я должен сумку оставить в ячейке. Я отвечаю, что по двум законам – «О защите прав потребителей» и «О торговле» - я это делать не обязан. Он удивляется, как так-то? Пришлось вразумлять человека.

- В 1993 году Борис Ельцин дистанцировался от выборов в Госдуму. При этом, если бы он помог какой-то из демократических партий, демократы бы не только объединились под одним знаменем, но и им бы было проще решать некоторые вопросы, принимать законы. Почему президент тогда так поступил?

- Борис Николаевич на своих постах до 1991 года мог бы припеваючи жить и не беспокоиться о своем будущем. Но это оказался крепкий уральский мужик, который развернул историю целой страны, нескольких поколений людей. Он, конечно, мог вмешаться, но он решил пойти по своим демократическим принципам, следовать им, и это правильно. Кстати, это был первый в многосотлетней истории нашей страны глава государства, который ушел со своего поста сам и извинился перед народом, за то, что что-то было сделано неправильно. Это достойно уважения. 

- То есть он ни кому не помогал, чтобы посмотреть, к чему приведут реально демократические выборы?

- Да. Таким образом, он вложил в развитие нашей страны больше, чем мы думаем и нам кажется. 

- Одним из самых удивительных событий начала 90-х годов стало то, что на выборах в первую Госдуму России по спискам выиграла ЛДПР. Почему так получилось, это был народный протест?

- Я думаю, что да, это было протестное голосование. Сначала, в самом начале 90-х, народ очень доверял Ельцину. Затем – Гайдару, как человеку от Ельцина, Борис Николаевич как бы отдал ему часть своей поддержки. Но, когда реформы начали пробуксовывать, возник протест, который на выборах в Госдуму перехватила ЛДПР. Кроме того, у лидера этой партии очень много популизма, который сохранился до сих пор. Да и выгоден он до сих пор.

- Существует мнение, что на депутатов первого парламента оказывалось давление со стороны исполнительной власти. Вы ощущали это давление?

- Нет, не ощущал. Сейчас же, в настоящее время, исполнительная власть влияет на депутатов, для этого и в Думе не надо быть. А тогда – нет. Да и как влиять-то, когда у нас времени было всего-ничего, два года? Из этих двух лет мы полгода искали помещение. У парламента сначала не было ни своего здания, ни своего помещения, законы писали на коленке, в коридорах чужого здания, где мы были фактически гостями. Не говоря уже о том, что в первой Госдуме были не те люди, и в исполнительной власти – тоже, чтобы подвергаться давлению и оказывать его. 

- В своем приветственном выступлении на первом заседании первой Госдумы тогдашний глава правительства, Черномырдин, призвал депутатов исключить из лексикона народных избранников слова «нетерпимость» и «нетерпение». Депутаты прислушались к нему?

- Депутаты первой Госдумы к этому не прислушались, нет. Терпимостью в стенах парламента и не пахло. Все-таки большинство народных избранников продолжало резко и искрометно выступать, что вызывало трение, недовольство другой стороны Думы, оппонентов. Разумеется, основные баталии разворачивались между демократами и коммунистами. Это были непримиримые противники. Но до драк почти не доходило. Лишь несколько раз были даже не драки, а потасовки. В один из разов в такой потасовке участвовала коллега из нашей депутатской группы «Новая региональная политика».

- А почему Вы стали членом депутатской группы «Новая региональная политика», а не вошли в какую-то фракцию?

- Я избирался как независимый депутат, меня избирали люди, персонально, которые меня знали, видели, слышали, которым я помог, помогал и так далее. И вот, уже будучи в Думе, я все размышлял, куда мне пойти? Создалась группа из таких же независимых депутатов, как и я, которая не подчинялась никаким фракциям, фракционных единых голосований не предусматривала и не имела лидера. Ну, и как я мог пойти в какую-то фракцию, когда я не от нее избирался, они меня не поддерживали…

- Для того, чтобы провалить какой-то закон или же принять его КПРФ и ЛДПР очень охотно шли на кооперацию между собой, что, казалось бы, немыслимо – разные фракции, с разными программами и электоратом. Почему такой немыслимый тандем был возможен между ними? 

- Почему же немыслимый? Очень даже мыслимый. КПРФ – это не КПСС и никогда ей не была. Она унаследовала некоторые идеи, но им не следовала. У них главная задача была продержаться как можно дольше во власти, произнося беспроигрышные, железобетонные лозунги. Но если начинаешь рассматривать, что они делали, какие законы приняли, то выясняешь, что это все пустышки, ноль полный.

- А почему демократы, при всей своей толерантности и схожести программ, целей не могли достичь, не то чтобы кооперации, но даже единства мнений по ряду ключевых вопросов?

- Почему же не могли? Могли и кооперировались, но да, реже чем у этих. Но на то они и демократы. И наша группа склонялась, разумеется, к демократам при голосовании. Ни с этим же солидаризироваться.

- Однако «Яблоко» очень ревностно относилось к, например, «Выбору России» и другим демократам...

- У них – «Яблока» и «Выбора России» - всегда был как бы неофициальный спор: кто из них демократичнее. 

- Нынешний мэр Москвы Собянин пришел в столицу из Тюмени. Вы наверняка с ним как-то сталкивались?

- Бывало. И в Тюмени. И в Совете Федерации, членом которого он был, мы с ним встречались. Потом, когда его избрали губернатором Тюменской области, я его поздравил, пожав руку. 

- Какое впечатление он на Вас произвел?

- Хорошее. Очень думающий, интеллигентный человек, молодец. 

- Как Вы думаете, он со временем и статусом изменился?

- Сейчас могу судить только потому, что вижу из СМИ. Думаю, что нет, не изменился, и, в принципе, я одобряю, что он делает. Особенно спасибо, что начал разрубать гордиев узел транспортных развязок, на которых собирались огромные пробки.

- Скажите, с журналистской точки зрения, Вам было интересно быть в парламенте, наблюдать и принимать непосредственное участие в законодательном процессе?

- Да, разумеется. Я на протяжении всех двух лет, что были отведены первой Госдуме, приезжал к себе в округ, продолжал вести мою передачу, рассказывая людям о парламенте, как строится там работа, что такое депутат. Интересно также было то, что буквально на глазах менялась страна – в жизни, в отношениях, в законах, люди менялись, глаза их менялись. Но потом все вернулось на круги своя. Ведь очень многие из второго партийного эшелона, особенно в регионах, адаптировались к новым условиям, выжили в новых условиях и начали снова строить привычную для них среду обитания. 

- Нужна была люстрация, которую предлагали многие, но которая не состоялась?

- Да, нужна была. И ее действительно многие предлагали. Старовойтова, например, предлагала. Но Борис Николаевич не пошел на это. Это был один из немногих недостатков Ельцина – над ним довлело его партийное прошлое. Если сравнивать последние годы правления Горбачева и Ельцина, то окажется, что первый был даже демократичнее второго. Ельцин в последние годы перед отставкой не мешал развитию страны, но и не помогал, как это было в начале. Но он старался, да. 

Даже дефолт 1998 года был скорее благом для России, чем ее недостатком. Во-первых, руководство тогда честно признало, что за душой ничего нет. Это сейчас баррель нефти стоит дорого, а тогда – 8 долларов. Были бешеные дефициты бюджетов на всех уровнях. Во-вторых, это послужило толчком для развития, в 2000-е, в новый век, страна вошла с растущей экономикой даже при дешевой нефти. 

- Наверняка, в сфере Ваших интересов как законодателя, были, в первую очередь, законы для журналистов, для СМИ?

- Конечно, я, например, курировал закон «О рекламе». Это для журналистики, для всей отрасли средств массовой информации был очень важный закон, который позволил редакциям самим зарабатывать деньги и пускать заработанное на собственное развитие. Однако любой хороший закон можно извратить до неузнаваемости, что и случилось впоследствии. 

- Первая Госдума была местом для дискуссий?

- Да! И перестала быть таковой, когда Грызлов, спикер четвертого созыва Думы, сказал всем памятную фразу: «Парламент - не место для дискуссии». 

- Как Вы считаете, в чем был смысл первой Госдумы, которая заседала всего два неполных года, в чем состояла задача того парламента?

- Смысл первой Госдумы был, как мне кажется, в том, чтобы проверить, как это работает. Поэтому и два года заседали. Но, несмотря на это, мы за два года приняли законов почти столько же, сколько второй созыв - за четыре. Работа была очень активная, под нами, буквально, земля горела.

- Вы бы смогли выделить самый значимый закон, который был принят первым парламентом новой России? 

- Гражданский кодекс. Это очень серьезный документ, который многое определил и продолжает определять в нашей жизни. 

- Традиционный вопрос, который я задавал, и буду задавать всем, с кем беседую. Продолжите фразу: «Госдума России первого созыва – это:…»?

- Это был демократический клуб по интересам. 

Справка: ТРУШНИКОВ АЛЕКСАНДР

Журналист, сотрудник Тюменского телевидения; 

Депутат Государственной Думы РФ первого созыва, был членом депутатской группы «Новая региональная политика», членом Комитета ГД РФ по информационной политике и связи; 

Родился 15 ноября 1948 г., окончил гуманитарный факультет Тюменского государственного университета и Тюменский государственный педагогический институт; член Союза журналистов России; 

Политический обозреватель государственной телевизионной и радиовещательной компании «Регион-Тюмень». 

Беседовал журналист, исполнительный директор историографического сообщества «Политика на сломе эпох» Артем Амелин