Алла Амелина, депутат Госдумы РФ первого созыва, журналист, сопредседатель историографического сообщества "Политика на сломе эпох":
Новая, вторая редакция закона «О статусе депутата Государственной Думы и статусе члена Совета Федерации» была принята летом 1999 года. Путь этого закона был долог, извилист и тернист. К работе над ним депутаты приступили почти одновременно с началом работы Думы второго созыва. Представляя документ в первом чтении в октябре 1997 года, Елена Мизулина обратила внимание коллег — «два года работы над законопроектом, который вам предложен». Обратите внимание: именно Мизулина, на тот момент — заметный и активный член фракции «Яблоко», являлась изначально одним из основных авторов и идеологов закона. Но об этом — чуть позже. 
В течение последующего времени изменения и дополнения в закон «О статусе...» голосовались и переголосовывались множество раз, их отклоняли то Президент, то Совет Федерации, то вновь Президент… В результате многочисленных согласований и компромиссов закон все же стал чуть менее одиозным. Но сегодня речь пойдет не только о том, как изменялся текст документа, но и о том, как изменялись позиции депутатов при голосовании.
В свое время все очень широко транслировалась информация о том, что фракция «Яблоко» в полном составе не голосовала за закон «О статусе...» Мимо этого факта просто невозможно было пройти: на всех телеканалах во всех выпусках новостей на экране появлялся Николай Травкин (во втором созыве он был «яблочником»), победоносно потрясающий распечаткой голосования, где у фракции «Яблоко» в графе «за» значился замечательный нолик. Что ж, с точки зрения предвыборных технологий это действительно замечательно: и заметно, и престижно, и электорально выигрышно.
Но так было не всегда. А потому давайте совершим небольшую экскурсию в не столь уж отделенную историю российского парламентаризма.
Итак, пленарное заседание 17 октября 1997 года. Госдума рассмотрела пресловутый законопроект в первом чтении. Напомним, что первое чтение — это утверждение концепции проекта, его основных принципов. Как следует из доклада Елены Мизулиной, принципиальные моменты усовершенствованного статуса депутатов ГД и членов СФ будут выглядеть следующим образом.
Вопрос об императивном мандате остается открытым. Допускается право отзыва депутата, но «в порядке, предусмотренном федеральным законом» (такого закона нет по сей день).
Другое принципиальное положение — о неприкосновенности депутатов и сенаторов. «Рабочая группа единогласно пришла к выводу, что нельзя существенно сужать объем депутатской неприкосновенности» В соответствии с предлагаемой формулировкой народные избранники по-прежнему окажутся фактически вне пределов досягаемости для правоохранительных органов.
Сохраняется и порядок оплаты труда членов Совфеда — как получали, так и будут получать фактически вторую зарплату в размере зарплаты депутата, равной окладу министра (на тот момент это шесть миллионов). Зато немножечко постарались «ущемить» сенаторов в обеспечении служебным жильем — для них предложено оставить «только гостиничный номер и только на тот период, когда член Совета Федерации приезжает в Москву» (для тех, кто не знает: для сенаторов снимались «постоянно действующие» гостиничные номера или служебные квартиры: хоть присутствуют они в Москве, хоть отсутствуют)
Зато для депутатов Госдумы предусмотрены и компенсация за проживание в гостинице, составляющая порядка 60 тысяч долларов, и возможность выкупить свою служебную квартиру с учетом этой суммы или купить новую.
Такие вот принципы, с которыми депутаты согласились и приняли законопроект в первом чтении. Кстати, «яблочники» были солидарны с подругой по фракции. Результаты их голосования: за — 33 человека (71,7%), против — 0.
На пленарном заседании в июне 1998 года, после длительного и подробного обсуждения, Госдума приняла законопроект «О статусе...» во втором чтении. В соответствии с одобренными положениями депутаты Госдумы и члены Совета Федерации не являются должностными лицами. А это значит, что на них не распространяются все существующие ограничения, связанные с нормированным и ненормированным рабочим днем, дисциплинарной ответственностью, политической агитацией во время избирательных кампаний и т. д.
Зато депутатам и сенаторам гарантируется особый статус в системе государственных должностей. Так, они приравниваются к федеральным министрам по объему социальных гарантий. Это и зарплата, равная министерской, и компенсация в случае получения трудового увечья, и определение трудового стажа, и гарантии бытового и медицинского обслуживания.
Предусмотрено право парламентариев обращаться к должностным лицам с требованием пресечь нарушение закона (такое право ранее было у нардепов Верховных Советов СССР и РСФСР).
Приведены в соответствие с постановлением Конституционного суда положения относительно неприкосновенности депутатов и сенаторов. Правоохранительные органы должны в трехдневный срок проинформировать соответствующую палату том, что имели место наказуемые законом действия и возбуждается уголовное дело, а Госдума или Совфед должны на основании представления Генпрокурора дать ответ на вопрос: квалифицируют они эти действия как связанные с исполнением полномочий или нет.
Законопроект предусматривал три варианта жилищного обеспечения депутатов: предоставление помещения в депутатском доме, имеющем статус общежития; служебное жилье; номер в гостинице. В течение месяца после окончания полномочий депутат должен либо освободить помещение, либо выкупить его в соответствии с гражданским законодательством.
Не были поддержаны две поправки Виктора Похмелкина (ДВР). Одна из них — ограничить депутатскую неприкосновенность только случаями дачи согласия на арест и на задержание. В остальных случаях депутат должен отвечать перед законом в том же порядке, что и остальные граждане (за - 25). Вторая поправка — исключить положение о доплате к пенсии парламентария в размере 80 процентов оклада — набрала всего 15 голосов.
За предложенный вариант законопроекта проголосовало 369 человек. В июле 1998 года он принят в третьем чтении. За - все фракции, включая «Яблоко».
Однако после каникул, в сентябре того же года, Госдума возвращается к этому закону, одобренному Советом Федерации, но возвращенному Президентом. Причина — традиционная до банальности: закон, предусматривающий расходы из федерального бюджета, был внесен без требуемого по Конституции заключения Правительства. К этому заседанию заключение было получено. Отрицательное. В нем, в частности, отмечалось, что «в принятом законе предусматриваются избыточные социальные гарантии для парламентариев, превышающие те, что действуют для федеральных министров и противоречат действующему законодательству». По предварительным подсчетам, введение в действие данного закона повлечет дополнительные бюджетные расходы в сумме около 130 млн. рублей в год.
Как и следовало ожидать, все это не возымело никакого действия на депутатов. Законопроект вновь принят конституционным большинством в 313 голосов.
Елена Мизулина дралась за каждую статью, как лев. Все замечания и предложения, содержащиеся в заключении Правительства, парировались ею твердо, решительно и даже с сарказмом. Дабы не утомлять читателя подробностями, процитируем общий вывод, прозвучавший из ее уст: «Я полагаю, что этот закон очень корректный. Он соответствует тому, что хотели бы от нас наши избиратели. Он ставит депутатов Государственной Думы и членов Совета Федерации в части расходов на их содержание в то же положение, в котором будут находиться все остальные государственные органы, бюджетные организации и наши граждане: мы будем все время урезать наши расходы, если будет средств недостаточно. Поэтому я полагаю, что нет оснований сегодня для того, чтобы отклонять данный закон».
Пассаж насчет «того же положения» по урезанию расходов по достоинству могут оценить, наверное, только бюджетники-недепутаты. Мы же обратим внимание на еще одну сторону вопроса, не имеющую прямого отношения к правовому регулированию и юридической технике. Речь пойдет о нравственности.
На заседании все же прозвучали заявления некоторых депутатов о том, что в ситуации экономического кризиса и обнищания людей после дефолта принятие такого закона безнравственно. На что непоколебимая Мизулина ответствовала: «Я скажу по поводу нравственности. Я полагаю, безнравственно не то, что мы принимаем закон, отработанный нами в течение почти трех лет. Безнравственно в ситуации, когда мы отклонили кандидатуру Виктора Степановича Черномырдина и пока не достигли согласия с Президентом по поводу кандидатуры на должность председателя правительства, шантажировать этим законом в очередной раз Государственную Думу. Это действительно безнравственно».
Судя по результатам голосования, с таким пониманием нравственности согласилось большинство депутатов.
На сей раз закон отклонили сенаторы. Согласительная комиссия в основном учла их замечания, и компромиссный вариант в феврале 1999 года вновь был представлен вниманию Госдумы. На сей раз докладчиком выступал Казбек Цику (КПРФ), сообщивший, что при доработке документа комиссия «стремилась к экономии государственных средств».
Надо сказать, что в стремлении к экономии депутаты «мужественно» поступились фондом зарплаты помощников, сократив его примерно в полтора раза.
Вот тут-то и произошло радикальное изменение позиции «Яблока»: за — 0, против — 38 (82,6%). Практически аналогичный результат принесло и последнее голосование, состоявшееся в июне 1999 года по варианту закона, согласованному с Президентом: за — 0, против — 40.
Впрочем, 46 голосов членов фракции «Яблоко» погоды все равно не делали. Но остается загадкой, почему яблочники отринули именно ту редакцию закона, в которой пресловутые льготы и привилегии были все же несколько ужаты.
Рискну предложить отгадку. Ну кто, кроме особо занудливых журналистов станет копаться в старых стенограммах и забытых за давностью многочисленных голосованиях? Зато очередные парламентские выборы — уже на пороге. А результаты — вот они. Нулевые. Чистенькие.
Подобную хитрость проявили и члены некоторых других фракций — например, лидер НДР Владимир Рыжков.
Запоминается, как известно, последнее.
