Алла Амелина, депутат Госдумы РФ первого созыва, журналист, сопредседатель историографического сообщества «Политика на сломе эпох»:
Впервые законопроект «О северном оленеводстве» упоминался в связи с намерением депутатов Госдумы РФ второго созыва поставить на законодательную основу жизнь насекомых — при рассмотрении законопроекта «О пчеловодстве», о котором мы недавно писали. Тогда, в 1997 году, подумалось — шутка, пример абсурда, мол, только об оленеводстве еще не хватало. Ан нет, оказалось — правда.
В феврале 1998 года заместитель председателя комитета ГД по проблемам Севера и Дальнего Востока Григорий Ойнвид («Наш дом — Россия») представил палате именно законопроект «О северном оленеводстве». Причем от имени не профильного комитета, а «представителей северных регионов: эвенков, ямалов и коряков». Видимо, для большей убедительности.
Основная идея концепции, по словам докладчика, «признать северное оленеводство не просто как отрасль сельского хозяйства, а прежде всего как особый, самобытный образ жизни 11 северных народов Российской Федерации». Ссылался он также на ободрение проекта участниками парламентских слушаний, Союзом оленеводов, северными субъектами РФ и пр.
Однако конкретные юридические нормы законопроекта вызвали возражения даже у аграриев. Так, от имени Аграрной депутатской группы и профильного комитета по аграрным вопросам выступил Владимир Плотников, который четко перечислил статьи, противоречащие Конституции, гражданскому, земельному, лесному и природоохранному законодательству.
Ему возразил Виктор Гаюльский («Наш дом — Россия»): мол, этот закон нужен, его ждут народы Севера, а противоречия можно устранить ко второму чтению.
По мнению полномочного представителя Правительства РФ в Госдуме Андрея Себенцова, если законопроект будет принят в первом чтении, то у него есть шансы на дальнейшее прохождение «только при условии очень глубокой переработки».
А вот представитель Президента РФ Александр Котенков был более категоричен. Его позиция — «данный законопроект не имеет конституционного предмета регулирования». И привел два примера, которые показывают всю абсурдность попытки принять подобный закон. «Вводится, например, такое понятие, как «оленеводческий народ». Простите меня, но большего юридического абсурда представить себе нельзя. Народ - это согласно Конституции либо общность граждан государства, либо этническая общность. Завтра у нас появится угледобывающий народ, хлебосеющий народ, куровыращивающий народ и так далее. Простите меня, но все-таки нужно в рамках даже разумного, я уж не говорю, правового поля, держать те проекты, которые мы рассматриваем. Далее. Закон не так безобиден, как кажется на первый взгляд, и вот этими правовыми нонсенсами он не ограничивается. Закон, ни много ни мало, освобождает от гражданской обязанности несения военной службы всех лиц, связанных с оленеводством. Более того, он объявляет оленеводство альтернативной гражданской службой. Конечно, это великолепный повод для того, чтобы поставить на ноги оленеводство, ибо завтра у нас оленеводами станут все допризывники».
Не отрицая существования проблем оленеводства как отрасли народного хозяйства, Александр Котенков высказался за принятие Правительством РФ соответствующей федеральной целевой программы.
Как бы то ни было, но законопроект «О северном оленеводстве» в первом чтении был принят. Восемь месяцев он дорабатывался и в ноябре 1998 года был вынесен на второе чтение. Но беда в том, что, если привести этот документ в соответствие с федеральными законами и Конституцией РФ, то он попросту теряет смысл. Заключение Президента гласило: «Рассмотрев проект федерального закона «О северном оленеводстве», принятый Государственной Думой в первом чтении, полагаю, что его дальнейшее обсуждение и принятие нецелесообразно, поскольку северное оленеводство не может являться самостоятельным предметом регулирования федерального закона». Это, как отметил Александр Котенков, официальная позиция Президента, которую он обязан отстаивать, «независимо от того, как лично я отношусь к депутату Ойнвиду и к северным оленям».
Как можно догадаться, законопроект был принят во втором, а в декабре 1998 года и в третьем чтении, причем конституционным большинством в 323 голоса.
Разумеется, в феврале 1999 года закон был Президентом отклонен. При его повторном рассмотрении в марте того же года депутаты решили создать специальную комиссию, которая к ноябрю наконец принимает решение «согласиться с мотивами решения Президента Российской Федерации и снять закон с рассмотрения Государственной Думы».
Но это еще не финал истории с попытками законодательного регулирования оленеводства. Уже в следующем третьем созыве, в 2002 году, аналогичный законопроект с аналогичным названием вносит Комитет «по Северам» во главе с Валентиной Пивненко (группа «Народный депутат»). И кочевал он по кабинетам и комитетам, парламентским слушаниям и правовым управлениям до конца этого созыва, и весь следующий, четвертый созыв…
А в январе 2009 года та же Валентина Пивненко, на сей раз представляющая тот же Комитет по проблемам Севера и Дальнего Востока, но уже другую фракцию - «Единая Россия», предлагает законопроект «О северном оленеводстве» отклонить, «поскольку он был разработан ещё в 2002 году депутатами третьей Государственной Думы».
Отметив, что в прошлом составе Государственной Думы «северяне» работали над законопроектом вместе с членами комитета по агропромышленному комплексу, Валентина Пивненко заявила, что свою задачу они видели в том, чтобы добиться реальной поддержки северного оленеводства как отрасли сельского хозяйства. То есть о «новой общности — оленеводческом народе» речь, слава Богу, уже не шла. При этом, как показывал мониторинг, отрасль «по возможности в необходимых размерах из федерального бюджета поддерживается, в десяти регионах Российской Федерации приняты и действуют законы о поддержке северного оленеводства». И даже Ассоциация коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, с которой депутаты провели консультации, не настаивала на сохранении данного варианта проекта закона.
И, наконец, главное – с 2006 года реальная поддержка северного оленеводства уже производилась в рамках государственной программы. А это, по словам Пивненко, «самое главное, ради чего разрабатывался данный законопроект». И 11 лет после первичного внесения закон «О северном оленеводстве» был Госдумой РФ окончательно отклонен.
