Меры по борьбе с взяточничеством, вымогательством и отмыванием доходов, а также другие проблемы, связанные с коррупционными преступлениями, 25 и 26 февраля обсуждали в Москве участники встречи рабочей группы "большой двадцатки" (G20) по противодействию коррупции. Одним из экспертов, принимавших участие в дискуссиях, стала председатель правления международной неправительственной организации Transparency International Угетт Лабелль (Huguette Labelle).

По итогам встреч в Москве в рамках G20 она поделилась с РАПСИ своим видением будущего возглавляемой ей структуры на российской территории, и рассказала, с какой целью главе TI время от времени звонят главы государств.

"Наша аудитория – не только те, кто в Интернете"

- Transparency International (TI) имеет множество отделений по всему миру, и делает массу полезной работы. Что именно уместно добавить к этому перечню дел для того, чтобы результаты стали лучше восприниматься обывателем?

- Справедливый вопрос. В 2011 году мы подвели некие итоги работы TI за прошедшие два десятилетия, и поняли сразу несколько важных вещей. Да, мы наладили контакты с правительствами многих государств. Где-то – еще и с большими корпорациями. Мониторим законодательство, проводим исследования, пишем аналитические материалы. При этом мы убедились, что пришло время менять вектор, и в своей работе пора акцентироваться на обычных людей, которые во всем мире хотят перемен. Но такие вещи очень легко говорить, но не так просто и быстро делать. Особенно сложная задача – связать наши представления о том, что такое коррупция и как она устроена, с представлениями обычных людей. И чтобы при этом обыватели поняли и оценили прямые последствия и урон, который коррупция им наносит именно в повседневной жизни.

Во-вторых, мы осознаем, что современные реалии требуют разных способов донесения этой информации до людей. Хотя бы потому, что вовсе не у всех есть под рукой компьютер или смартфон, подключенные к Интернету.

В-третьих, самое главное: посредством наших отделений в разных странах нам надо отыскивать способы коммуникации с национальными сообществами, которые занимаются аналогичной работой. Но и этого мало. Каждый раз надо быть очень точными, поскольку проблему следует обрисовать именно в том виде, котором она беспокоит данных конкретных людей. Поэтому если в прошлом мы разрабатывали и использовали значительное число инструментов, помогавших наладить контакт в первую очередь с национальными правительствами, то сейчас TI активно ищет способы эффективного взаимодействия с местными, муниципальными властями. Ведь та коррупция, которая происходит на бытовом уровне, как раз непосредственно влияет на жизнь каждого человека. В связи с этим локальным сообществам мы стараемся помочь не только идентифицировать проблему, но и разработать реальные действенные инструменты, к примеру, мониторинговые, или же инструменты лоббирования, чтобы люди сами могли на самом низовом уровне влиять на местные власти.

Особое внимание стали уделять молодежи. При этом мы понимаем, что работа не должна дестабилизировать обстановку на локальных уровнях в каждой стране. У молодых людей имеется много конструктивных идей и понятий, поэтому такие инициативы важно направить именно в нужное нам русло. Этим также объясняется тот факт, что TI много внимания уделяет взаимодействию с образовательными системами. Разумеется, мы не собираемся оставлять без внимания традиционные объекты исследований – госзакупки, национальные законодательства, функционирование всех ветвей власти. Но, повторюсь, люди должны понимать, что мы делаем, и использовать предлагаемые нами инструменты для противостояния коррупции в самом низу.

- Любые попытки сотрудничества с национальными властями предполагают выстраивание системы обратной связи. В России же в последнее время наблюдается скорее обратный процесс. К примеру, принимается законодательство, существенно ограничивающее плацдармы для работы таким организациям, как ваша. Помимо прочего, некоторые законодательные новеллы сужают поле деятельности и для внутринациональных сообществ гражданских активистов. Как следует реализовывать озвученные выше планы в условиях новой реальности?

- Если мы посмотрим на государства, успешные в борьбе с коррупцией, то убедимся, что коррупция есть и там. Это никакой не секрет. Но при этом мы обнаружим и другую важную вещь. Эти страны открыты, есть реальная прозрачность действий исполнительной, законодательной и судебной властей. И гражданское общество в этих странах рассматривается как истинная ценность, приносящая государству много позитивной помощи. Во-первых, оно помогает правительствам увидеть и осознать проблемы, которые госорганы порой в силу своей массивности просто не замечают.

Во-вторых, государства, которые всерьез решили бороться с национальной коррупцией, всегда оказываются, что называется, под обстрелом тех, кто желает сохранить status quo. И если у государства нет поддержки гражданского общества, оно оказывается с такими малоприятными людьми один на один. И в этом смысле сильное гражданское общество – отличный помощник в борьбе с коррупционной контрреволюцией.

- Но в России порой складывается впечатление, что берут верх как раз контрреволюционеры. А законодательство в отношении некоммерческих организаций с иностранным участием может быть в обозримом будущем ужесточено до такой степени, что деятельность таких организаций, как ваша, попросту станет невозможной. К такому развитию событий вы готовы?

- В первую очередь на национальном и международном уровнях мы до последнего будем отстаивать идею, что организации, которые борются с коррупцией, врагами конкретного государства не могут быть, что называется, по определению. Мы – если не идеальные, то лучшие соратники, на которых любое государство может целиком и полностью рассчитывать. Но, действительно, бывает и так, что правительство говорит много правильных вещей о борьбе с коррупцией, а на самом деле сталкивает независимые антикоррупционные организации в маргинальную пропасть. Это лишний раз доказывает, что в своей работе надо чаще обращаться к простым людям, объяснять им, чего мы добиваемся. Рассказывать, к примеру, что мы продвигаем такие вещи, как защита тех, кто сообщает о коррупционных проявлениях. Разумеется, следует чаще демонстрировать на наглядных примерах, что если антикоррупционные практики не будут внедряться в систему национального законодательства, слова о борьбе с мздоимством так и останутся словами. К несчастью, убеждать правительства в том, что подобные меры неотложны, и что без них не обойтись, порой крайне затруднительно.

"Международное давление – важный антикоррупционный инструмент"

-  Многие происходящие процессы у нас в стране трудно назвать образцами транспарентности. Считаете ли вы, что такие форматы международного сотрудничества, как G20, G8, участие в реализации норм международных конвенций, в том числе и по борьбе с коррупцией, могут поспособствовать увеличению прозрачности происходящих изменений именно на национальном уровне?

- И конвенция ООН по борьбе с коррупцией, и конвенция ОЭСР (Организа́ция экономи́ческого сотру́дничества и разви́тия - РАПСИ) о международном взяточничестве предполагают не просто участие в них той или иной страны, но еще и своевременное предоставление отчетов о проделанной работе в рамках конвенций. В этом году, безусловно, важно и председательство России в G20, так как и в ее рамках запланированы дискуссии, в том числе, и о противодействии коррупции. При этом сейчас взгляды не только государств-участников "большой двадцатки", но и всего мира устремлены на Россию, которая должна определиться с приоритетами и дать понять, что именно ваша страна собирается делать в ходе своего лидерства в данной организации.

Напомню, что РФ и как член "большой двадцатки", и как государство-участник международных конвенций, уже сделала ряд громких заявлений и взяла на себя немало обязательств.

К числу же главных задач вашей страны на нынешнем этапе отнесу обеспечение экономического роста. Надо осознавать, что он невозможен без борьбы, к примеру, с незаконной торговлей, а также с такими экономическими преступлениями, как отмывание денег, уход от налогообложения или сокрытие налоговых поступлений. Все перечисленные злоупотребления, как нетрудно догадаться, непосредственно связаны с коррупцией.

В силу этого, сейчас мы готовы обсуждать конкретные механизмы сотрудничества между странами по раскрытию информации об оффшорах и сделках, с ними связанных, о конечных выгодоприобретателях частных компаний, трастов, фондов, при помощи которых средства часто попросту отмываются либо скрываются от налогообложения. В этот перечень следует добавить и банковскую тайну, которая зачастую используется для недобросовестного сокрытия информации. Таким образом, мы готовы к дальнейшему обсуждению различных механизмов повышения открытости, применение которых как способствует усилению национального экономического роста, так и помогает нам добиваться поставленных целей.

- Очевидно, что к числу таких механизмов относится и работа СМИ. В России немало пишется о конкретных примерах коррупционных проявлений. Однако при этом многие сигналы прессы не востребованы правоохранительными органами, на них порой попросту не обращают внимания. В то же самое время некоторые новые законодательные акты иностранных государств, например, американский "закон Магнитского", вызывают среди определенных госчиновников и представителей силовых структур куда более явную и однозначную реакцию. Почему так происходит?

- Нельзя сказать, что важно что-то одно, а что-то – не имеет никакого значения. Наш опыт показывает, что нужна и расследовательская журналистика, и то, что принято считать международным давлением. Причем первую скрипку в данном случае должны играть именно журналисты со своими разоблачительными материалами. Они способны вытащить на свет конкретные факты, которые чиновники или взяточники пытаются скрыть. Но в сегодняшнем мире и международная реакция на происходящее в конкретной стране играет все более значительную роль. И правительства все трепетнее относятся к тому, как они выглядят в глазах мировой общественности. Им ведь не хочется выглядеть ужасно - любой стране нужны иностранные инвестиции! В конце концов, есть и такая иррациональная вещь как национальная гордость. И в последние годы мы видим, что первые лица государств больше и больше обращают на это внимание.

Таким образом, международное давление является важным инструментом. Но правителей выбирают люди внутри страны, поэтому внутринациональный уровень воздействия на первых лиц страны куда важнее.

- Между тем российские показатели Индекса восприятия коррупции (CPI), которые ежегодно публикуются TI, в последние годы все хуже и хуже. Это, в том числе, означает и планомерное снижение инвестиционной привлекательности страны. Первые лица государства, думаю, знакомы с результатами данных исследований. Как вы думаете, им это по-настоящему интересно?

- Думаю, что да. И если они визуально на эти данные никак не реагируют, уверена – практическая реакция есть, и такие показатели просто по определению не могут оставаться незамеченными. Но тут уместно говорить о двух типах реакции. Лидеры тех стран, что занимают верхние строчки рейтингов, говорят что-то наподобие "спасибо, что вы заметили, как у нас все хорошо!" Такие отклики, конечно, приносят удовлетворение.

Если же все не очень хорошо, нам начинают задавать много вопросов о применяемых методиках подсчета, намекая на их несовершенство, или же сравнивают цифры с показателями соседних государств. У соседа CPI еще хуже? Тогда это – предмет плохо скрываемой радости.

В редких случаях мне звонят президенты или премьеры стран из нижней части рейтинга со словами: "Ок, у нас дела обстоят неважно, что следует предпринять?" Иногда нас спрашивают, почему ничего не получается даже после выполнения рекомендаций. И мы отвечаем, что изменение одного только законодательства, без должного правоприменения и обеспечения законодательных подвижек ресурсами, людскими и денежными, недостаточно для преобразования печальной картины.

- Из России, кстати, звонки были?

- Ни единого раза.

Беседовал Владимир Новиков